Разводимся! Моя на тридцать дней - Вероника Лесневская

морщины на лбу, покрасневшие глаза. Он выглядит так, словно не спал несколько ночей. Свежий здесь только его костюм, а сам Мэт похож на маринованный прошлогодний помидор.

- Тяжелый день? – шепчу сочувственно и заключаю в ладони его грубые, шершавые щеки.

- Обычный. Это неважно, - обреченно вздыхает. - Я же обещал. Идем.

- А может, к черту свидание? – наклоняю голову. – Хочу провести этот вечер с тобой, и мне без разницы, где. Локация не имеет значения. Главное – приятная компания, - подмигиваю мужу, чтобы хоть немного расслабить.

Не дожидаясь ответа, поднимаюсь на носочки – и целую его.

Мы прилипаем друг к другу. Нетерпеливо проникаю руками между нашими телами, задираю его рубашку, царапаю напряженный, окаменевший пресс.

- Ксю… - сбивчиво выдыхает Мэт, когда я дергаю за пряжку и расстегиваю ремень.

- Ты серьезно задолжал мне, дорогой, - беру инициативу в свои руки, тяну бегунок молнии вниз. – Или возвращаешь мне супружеский долг с процентами, - целую его щеки, царапаясь о короткую щетину, ласкаю скулы, утыкаюсь носом в ухо. – Или…

- Сексуальный коллектор, - усмехается, прижимаясь губами к моему виску. Горячо дышит, раздувая волосы.

- Или разводимся, - заканчиваю фразу угрозой.

Мэт вдруг напрягается. Сильные руки стискиваются на моей талии, пальцы неприятно врезаются в кожу.

- Кто тебе развод даст? – рычит ревнивый собственник, пока я борюсь с пуговицами его рубашки и прокладываю губами дорожку от мощной шеи к стальной, жаркой, покрытой волосами груди.

- Госуслуги, ЗАГС. В крайнем случае, суд, - выдыхаю в промежутках между поцелуями.

- А ты подкована в этом вопросе, - зарывается пятерней в мои локоны, собранные на затылке, портит прическу, на которую мне уже плевать.

- Вот и не шути со мной, милый, - опускаюсь перед ним на колени. Запрокидываю голову, ловлю на себе жадный взгляд и победно улыбаюсь.

Барабаню пальцами вдоль косых мышц живота, забираюсь под пояс – и задерживаюсь, коснувшись углубления под косточкой. Отсюда вниз по бедру ползет кривой рубец. Наощупь помню каждую его щербинку, каждое рваное ответвление, каждый бугорок.

- Помнишь, ты исчез тогда, ничего не сказав? – приспустив брюки, ныряю ладошкой глубже, поглаживаю неровную кожу возле паха.

- До сих пор не простила? – хрипит Мэт, гипнотизируя меня тягучим, потемневшим взглядом.

- Я была уверена, что ты меня бросил, просто перестав отвечать на звонки, - ухожу от прямого ответа, потому что… нет. Не простила. - А оказалось все еще хуже…

- Ты же знаешь, я не хотел, чтобы ты волновалась, - останавливает меня, схватив за запястья. – Не хотел, чтобы ты видела меня больным и беспомощным.

Незадолго до нашей свадьбы Мэт исчез. Я не могла смириться с мыслью, что между нами все так бездарно кончилось, так что после нескольких дней мучений – переступила через свою гордость и позвонила Нине Евгеньевне. Несмотря на то, что она еще тогда меня недолюбливала, все-таки выдала правду. Оказалось, Мэт получил травму на работе – обжегся кипящим маслом. В то время, пока я считала его трусливым предателем, он боролся за здоровье на больничной койке. Не позволил мне разделить его боль. И был крайне недоволен тем, что мать мне все рассказала. Даже на меня злился, пока я ревела у его кровати и носила обеды. Отвергал мою заботу, принимая ее за жалость. Наверное, это был самый сложный период в наших отношениях. На память о нем остался рубец, о котором больше никто не знает…

- Я не потерплю больше лжи, даже во спасение, - чеканю строго. – А сейчас не мешай мне, - отбиваю его ладони, и он послушно разводит их, предоставляя мне полную свободу действий.

Резко срываю брюки вниз по мускулистым бедрам, накрываю ладошкой шрам на правом – и подаюсь вперед, но… Из кармана что-то выпадает и с приглушенным шелестом падает на пол. Одной рукой упершись в ногу Мэта, протягиваю вторую к серебристому квадратику.

- Что это? – поднимаю и кручу фольгу в пальцах. – Зачем тебе? – покосившись на Матвея, замечаю, как он напряженно испепеляет взглядом мою находку. – Мы же не предохраняемся…

- Это не мое, - бросает холодно.

Издаю истеричный смешок. Банально до невозможности. Как в дешевом кино.

- Нет, серьезно, - Мэт забирает у меня презерватив. – Розыгрыш чей-то. Если это Глеб так неудачно пошутил, то он труп безработный, - сжимает фольгированный квадратик в кулаке.

Продолжаю сидеть на полу, отупело глядя перед собой. Сложив руки на коленях, изучаю спущенные брюки, пряжку ремня, маленькую пуговку, вокруг которой накручены несколько белобрысых волосков. Как если бы кто-то зацепился за нее шевелюрой в процессе… Нет, не могу представлять это…

Тошнит.

Отворачиваюсь, уставившись на оттопыренный карман. С его края свисает еще пара волосинок. Контрастно светлых. Не моих.

Мэт подтягивает брюки, оттряхивая их. Наклоняется, чтобы взять меня за плечи.

- Давай хрень только всякую не накручивай себе, Ксюш, - выплевывает жестко и яростно, будто я виновата в том, что нашла у него контрацептивы.

Он рычит что-то еще, ругается, а я отключаюсь и прекращаю воспринимать его слова. Ответить не могу. Поспорить нет сил.

Меня мутит. От нервов, от усталости, от долбаного волосатого презерватива.

В момент, когда Мэт дергает меня вверх, я складываюсь пополам и выворачиваю все содержимое желудка на его идеальные брюки. Оттолкнув мужа, сбегаю в туалет, где меня нещадно рвет.

Душ, спальня, кровать. Все как в тумане.

Мэт на кухне. Звонит кому-то, орет в трубку.

Плевать. На автопилоте закрываю комнату изнутри.

Это первая ночь, которую мы с мужем проводим не вместе.

*** Муз. трек Dabro – «Поцелуй твой французский Валит с ног словно выстрел»

Глава 10

Ксюша

Я провела самую кошмарную ночь. Тихо плакала в подушку, металась по постели, а в какой-то момент просто закрыла опухшие от слез глаза – и открыла уже на рассвете.

- Мэт? – в беспокойной полудреме провожу рукой по пустой, прохладной подушке рядом. – М-м, Матвей, - пытаюсь найти утешение в самом близком человеке.

Картинки вчерашнего вечера одна за другой копьями вонзаются в растрепанное сознание, разрывая мозг и сердце на лохмотья. Подскакиваю и сажусь на огромном мягком матрасе, утопая в смятых простынях и подушках. Одна. Я сама прогнала мужа и закрыла дверь. Вспоминаю причину – и остро хочется спрятаться под одеялом, как в детстве от чудовища, что живет под кроватью. Только теперь оно