Татьяна Дубровина - Высший пилотаж

Ей иногда случалось видеть издалека кружащиеся над ними самолеты. Однако они, современные и скоростные, не были похожи на страшилище, которое сегодня разбилось, и вряд ли имели к нему отношение…

Значит, «кукурузник»?

Логично, да не слишком. Где это видано, чтобы работник сельского хозяйства интересовался картинами Мурильо?

И вообще. Весь облик Иоанна совершенно не вяжется с ядохимикатами. Пусть это всего лишь ощущение, ни на чем не основанное, однако оно разрушает целостность картины.

Почему бы, собственно говоря, не расспросить гостя обо всем напрямую? Да потому… посмотри же правде в лицо, Мария Колосова, будь честна с самой собой! И станут очевидны причины твоей робости. Ты ведь с детства привыкла раскладывать все по полочкам. Решайся же! Итак…

Пункт первый. Гораздо приятней видеть в новом знакомом спустившегося с небес романтического рыцаря вроде героев книг Экзюпери, нежели поденщика, который профессионально травит червяков и гусениц.

Пункт второй. А вдруг Соколов, назвав свой адрес и место работы, расскажет также и о своем семейном положении? И тебе, Мария, придется услышать короткое слово «женат»? А ведь ты страшишься этого!

Пункт третий. Возможно, на данный момент главный. Как только узнаешь, куда и кому нужно сообщить о пребывании Иоанна в твоем доме, ты должна будешь сразу это сделать. По крайней мере, когда закончится гроза. И тогда приедут люди, его родные или сослуживцы, и заберут его отсюда. В больницу ли, домой ли, не имеет значения. Важно лишь то, что у тебя, дорогая Мария Колосова, не останется ничего, кроме воспоминаний. Ведь ты-то не входишь в число его близких. Просто случайная знакомая. Более чем случайная. Авария могла бы произойти в любом другом месте или не произойти вовсе…

Ты боишься вновь остаться в одиночестве, Маша Колосова! Вот почему ты не задаешь вопросов!

Странная тишина зависла в горнице. Казалось, все тут дышало умиротворением, а в то же время было пронизано неизъяснимой тревогой.

Сверчок проснулся и застрекотал. Значит, уже ночь. А гроза все не унимается…

Глубокой ночью, когда земля и небо одинаково черны, горизонт можно увидеть только при вспышке молнии. Но два человека заперлись в доме, и им невдомек, как близко к ним придвинулась эта таинственная линия. Стоит протянуть руку — и можно коснуться.

Хотя умные книжки, в том числе и те, что высятся здесь стопками и заменяют мебель, утверждают, что линия горизонта — иллюзия, тем не менее ученые, в том числе и Машин отец Николай Константинович Колосов, вычисляют дальность горизонта по формуле, зависящей от параметров местности и расположения наблюдателя. Иоанн Соколов тоже с этой мудреной формулой знаком, ведь она применяется в воздушной навигации. Выглядит она таким образом: d = 3,83√h.

Женскому сердцу такая заумь ничего не может сказать, и даже непонятно: как можно вычислить то, что сам считаешь лишь плодом воображения? Нелогичные все же существа — мужчины!

Маша думала сейчас об отце и об Иоанне одновременно. Одного она потеряла, так и не успев узнать. Со вторым, видимо, будет так же. Обидные, болезненные повторы в судьбе. Проклятая цикличность. И это — навсегда?!

Взгляд упал на «кухонный стол». Шахматная доска. Вдруг лишь теперь пришло осознание: та самая! Именно ее отец укладывал в чемодан в тот день, когда исчез из жизни дочери, чтобы вернуться в нее лишь тихим отголоском, да радужным светом, проникающим сквозь фигурные рамы, да добрым уютом деревянного дома.

Однако как хочется верить, что на этом история не закончилась! Рано еще ставить в ней точку. Потому что именно в этот дом, с любовью выстроенный Николаем Константиновичем, внезапно явился другой мужчина. Он сумел защитить Машу, оградить ее от посягательств негодяя.

Что, если этот черноглазый силач — папин преемник? Что, если отец передал ему некую эстафету? Поручил взять под свое покровительство «маленькую Марию»? Не в буквальном смысле, конечно, но ведь кроме буквального должен быть в жизни и какой-то иной, высший смысл…

Глупые, ни на чем не основанные ночные мечтания. Но разве мечтать запрещается?

Девушка прервала затянувшееся молчание:

— Иван, ты играешь в шахматы?

— Предлагаешь партию?

— Просто увидела доску и подумала…

— Если честно, не слишком-то я силен в таких неподвижных играх. Характер у меня не тот, трудно усидеть на одном месте. Да и не умею комбинировать, просчитывать наперед.

Она ошиблась. Не передавали ему никакой эстафеты. К сожалению.

Похоже, Соколов заметил, что Маша огорчена:

— Но если тебе хочется… Я в общем-то знаю, кто как ходит. Конь — буквой «Г».

— Не надо. Я так. У меня и фигуры-то все растеряны.

На шахматном поле, давно утратившем свое истинное предназначение и ставшем предметом кухонной утвари, одиноко стояла белая фарфоровая чашка в горошек. Сиротливая, как пешка, которой никогда не пробраться в королевы.

А если все-таки попробовать…

Маша стала задумчиво передвигать чашку с одной клеточки на другую. Шаг за шагом, ход за ходом.

К дальнему краю доски… К горизонту!

Сильный взрыв грома за окном, неосторожное движение руки — и чашка-пешка соскользнула на пол. Но не раскололась, так и осталась лежать целехонькая.

Обидно. Лучше бы разбилась.

Посуда бьется к счастью…

Глава 10

Последний день весны

Гроза, как по команде, прекратилась с первыми рассветными лучами. Утро было ослепительно ярким. Дачники выползали на свои участки с лопатами, подставляя солнцу заспанные лица. Они радовались: ливень, хлынувший в выходной день, означал для них пустую потерю времени.

Лишь Марии Колосовой вчерашний каприз погоды принес неожиданный подарок. К добру или к беде, пока было непонятно, но какой-то след наверняка оставит в ее жизни новое знакомство.

Однако жители дачного поселка о бурных событиях Машиной жизни и не подозревали. Очень немногие из них были знакомы с нелюдимой, замкнутой дочерью академика Колосова. Знали только, что она мастерица варить варенье да что грядки у нее всегда в порядке.

Но в этот день, тридцать первого мая, тихой отшельнице суждено было стать героиней дня.

— Что такое? Господи помилуй!

— Прячьте детей!

— Война?

— Не болтайте ерунды!

— У вас есть подвал? Можно мы к вам?

— Да это какой-то воздушный праздник!

— Мама, смотри, какие красивые! Как в американском фильме! Помнишь, они там весь город разбомбили? Бдж! Бдж!

— Вернись, дрянь, выпорю!

Солнечное небо раскалывалось на куски от оглушительного треска. Черные тени то и дело накрывали дачи и огороды. Жители поселка метались в панике.