Останься ради меня - Коринн Майклс

тебя. Никто. Ни один чертов человек, поэтому это не значит, что ты жеребец, это значит, что ты тупой, как деревянный столб, — он ухмыляется.

— Говори, что хочешь.

Деклан врывается.

— Может, мы все согласимся, что Джейкоб не такой уж и горячий, и оставим это?

— Скажи это тысячам женщин, которые создали фан клуб в честь моей сексуальности.

Все трое разражаются хохотом, а потом Шон протягивает мне пиво.

— Тот факт, что ты считаешь, что заблуждения людей имеют смысл, уже достаточный повод для беспокойства.

В этот момент выходит моя любимая невестка.

— Бин, может, ты объяснишь этим тупицам, кто из нас четверых самый сексуальный?

Сидни драматично вздыхает.

— Джейкоб, но ненамного.

— Видишь ли.

— Серьезно, жена? — рычит Деклан.

— О, успокойся. Я сказала «ненамного».

— Но ты же сказала, что я самый сексуальный, так что какая разница, на каком месте будут все остальные, — самодовольно говорю я.

— Если бы тебе пришлось оценивать нас, кто был бы следующим, — голос Коннора звенит озорством. Он явно наслаждается раздражением Деклана.

Сидни не колеблется.

— Джейкоб, Деклан, Шон, а потом ты.

Я разражаюсь смехом и бью себя рукой по груди, когда вижу ошарашенное лицо Коннора.

— Правда, Бин?

— Это страх перед утками. Из-за этого ты выглядишь как трусишка.

— Я гребаный морской котик!

Она одаривает меня ехидной ухмылкой, прежде чем снова повернуться к нему.

— Бывший. Но ты… не очень страшный.

Мы с братьями теряем дар речи.

Она уходит, и мы вчетвером занимаем свои места на крыльце, продолжая хихикать, пока Коннор бормочет всякую злобную чушь под нос.

Смех стихает, и Шон заговаривает первым.

— Это нормально, что после медового месяца все становится странным?

Я оглядываюсь, понимая, что ему было нелегко об этом спросить. Деклан говорит первым.

— Странно?

— Просто… странно.

Деклан и Коннор обмениваются взглядами. Я определенно не из тех, кто говорит об этом дерьме. Я не встречаюсь и не женат.

— Я спрошу еще раз, что именно? — Деклан пытается снова.

— Во-первых, она устала. Во-вторых, похоже, ее что-то беспокоит.

— Вы, ребята, вернулись неделю назад, — говорю я, не в силах молчать, потому что не уверен, что знаю, как.

— Я знаю это.

— Да? Потому что разве девушки не должны быть в депрессии после свадьбы? Клянусь, Элли как-то раз по телефону сказала какую-то хрень про послесвадебную депрессию. Это был часовой разговор, который я никогда не смогу повторить. Я до сих пор не знаю, была ли она пьяна, когда звонила мне, но потом она начала расстраиваться, и я просто слушал.

Конечно, это был мой день рождения, поэтому я и ответил, но потом она начала говорить о том, что ей скучно и она не знает, чем себя занять, потому что свадьба закончилась. Я продолжал смотреть на телефон, гадая, что, черт возьми, происходит, или она подумала, что я Сид. Коннор ухмыляется, явно понимая, о каком звонке я говорю, потому что, конечно же, я позвонил ему, чтобы сообщить, что его жене может понадобиться психиатрическая помощь. Он рассмеялся и сказал, что именно этого мы лишились, не имея сестры. Он настоящий отзывчивый ублюдок.

Шон пожимает плечами.

— Может быть, но ей не пришлось планировать свадьбу.

— Да, ты забрал это у нее.

Деклан смеется.

— Кто бы мог подумать, что Джейкоб — авторитет в вопросах женщин?

— Пожалуйста, вы трое не отличаете свои задницы от локтей. Да, да, — оборвал я их, прежде чем их глупые реплики успели вылететь изо рта. — Я знаю, что вы женаты, а я нет. Все это, конечно, здорово, но вы, дураки, ни черта не знаете. Ты, — я указываю на Коннора, — собирался все испортить, пока Деклан и Шон не дали тебе пинка под зад и не дали совет, в котором ты нуждался, — я поворачиваюсь к Деклану. — Даже не начинай. Ты — настоящий пройдоха в отношениях, и, если бы мы втроем не знали, как с тобой справиться, ты бы ни с чем не справился, — затем мой взгляд переходит на Шона. — А ты собирался отпустить Девни, пока я не напомнил тебе, что в Пенсильвании есть бейсбольные команды, — я чувствую гордость за эту маленькую тираду. — Никто из вас не должен давать советы.

— Это не отменяет того факта, что ощущения другие, — говорит Шон, качая головой.

— Может быть, потому что они другие, ты, болван. Ты как чертов товарный поезд. Ты превратился из ее лучшего друга в ее мужа за каких-то семь месяцев. К тому же она теперь мама? Дай девушке передохнуть и, возможно, прислушайся к советам мастера по женскому полу.

Я не считаю себя гением, но не нужно быть гением, чтобы понять, что происходит.

Шон закатывает глаза.

— Если ты мастер по части женщин, какого черта ты один?

— Потому что я так решил.

— Ты так говоришь, — голос Коннора стал низким. — Мне просто интересно, действительно ли это выбор или безопасность.

— Моя жизнь наполнена папарацци, слухами, скандалами и драмами, и это еще не считая, что я провожу бесчисленные часы готовясь к съемкам. Привлекать к этому женщину — несправедливо. Не говоря уже о том, что я никогда не найду женщину, как ты. Никогда. Такого не существует в стране пластика.

Мне не нужна актриса или модель. Я был там, делал это и заработал кучу автографов. То, что есть у моих братьев — это реальность. У каждого из них есть женщина, которую моя мать с гордостью назвала бы дочерью. Такая женщина, как Бренна. Прекрати, Джейкоб.

— Ты здесь еще на пять месяцев, — с ухмылкой говорит Коннор. — Время есть.

Я уже собираюсь ответить, что не намерен встречаться или искать здесь любовь, как вдруг подъезжает машина, заставляя всех троих повернуть головы в ту сторону. Белый седан останавливается, и на моих губах появляется улыбка, потому что я чертовски глуп. Почему я улыбаюсь? Почему мысль о том, что я увижу ее, заставляет мое сердце биться чуть быстрее? Потому что я чертов идиот, вот почему. Она милая, забавная, и каждый раз, когда она краснеет, мне приходится заставлять свои руки не прикасаться к ней. Она не задает мне глупых вопросов и не пытается выведать какую-то секретную информацию, и от этого мне хочется говорить с ней часами. Я останавливаю себя, заставляя голову и сердце доказывать, что, когда я действительно увижу ее, все будет по-другому. Это все просто глупое увлечение, которое не является настоящим. Что, когда я увижу ее сегодня, она не повлияет на меня, и эта проверка инстинктов, желание поднять голову и упасть на колени не будет иметь места. Когда это случится,