Останься ради меня - Коринн Майклс

вещами перед собой и посмотрит на меня. Через несколько секунд она смотрит.

— О чем ты меня спрашиваешь, Мел?

— Я не знаю. Он тебе нравится? Хочешь ли ты встречаться с ним или с кем-то еще? Я не осуждаю тебя, мама.

Я знаю свою дочь и знаю, к чему это приведет.

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Потому что я хочу знать.

Мы с Люком постоянно шутили, что каждый из наших детей в точности похож на одного из нас. У Мелани мои рыжие волосы и острый глаз. Она все замечает, наблюдает за людьми и всегда хочет помочь. Это также немного пугает, потому что, если она похожа на меня, она также знает, о чем я думаю и чего не говорю.

— Я думаю, он очень добрый и щедрый. Он сделал Себастьяна очень счастливым, а теперь собирается помочь с пьесой, — я даю ответ, в котором нет ответа. — Я думаю, что Джейкоб — такой, каким его не назовешь в Голливуде.

— Может быть, но он очень сексуальный.

Я разражаюсь смехом.

— И это тоже.

— Так он тебе нравится?

— Конечно. Он милый и делает все возможное для твоего брата.

— Хорошо, но он тебе нравится, нравится?

— Мелани.

Дело в том, что он мне нравится. Он нравится мне гораздо больше, чем я когда-либо думала. У меня есть миллион причин, почему я не должна думать о нем таким образом, но моему сердцу, кажется, все равно. Я также не лгу своей дочери, а значит, мне придется уклониться от ответа.

— Он мне нравится, но не больше, чем тетя Сибил.

Она смеется.

— Я тебе не верю.

Хорошо. Я тоже себе не верю.

Ее рука накрывает мою, и Мелани поднимает на меня глаза.

— Я знаю, что я еще ребенок и мало что знаю о таких вещах, но я думаю о том фильме, который мы смотрели, и о том, как она была напугана.

— Так и есть. Это очень страшно, когда вдруг у тебя больше нет мужа. Чувства к кому-то еще или влечение к кому-то еще — это не предательство. Но все это пугает.

Это та часть меня, в которой я все время пытаюсь убедить себя, та, которая не совсем верит, что я одинока. Несмотря на кольцо на моей руке, этого человека больше нет. Он никогда не вернется ко мне, и я не знаю, как с этим смириться.

Мелани обхватывает себя руками.

— Я знаю, что тетя Сибил — твоя лучшая подруга, но я люблю тебя, мама. Если тебе страшно, я могу помочь.

У меня самые лучшие дети на свете.

— Ты очень милая девочка.

— Ты молодая и очень красивая.

— Что ж, спасибо.

— Не за что, но у тебя отстойная одежда.

Я смеюсь.

— Уверена, тетя Сибил согласна.

Она кивает.

— Да, согласна. Она считает, что ты одеваешься как старуха. Хотя, если ты когда-нибудь начнешь носить одежду, как бабушка, я тебя отдам под суд.

— Если я когда-нибудь надену что-нибудь, что будет выглядеть так, будто с меня нужно содрать кожу, у тебя есть на это разрешение.

— Это сделка. В любом случае, я думаю, тебе стоит надеть что-нибудь симпатичное. Даже если тебе не нравится Джейкоб, ты все равно должна выглядеть сексуально.

Я боюсь спрашивать, но не могу остановиться.

— Почему я должна выглядеть сексуально?

Она наклоняет голову в сторону и пожимает плечами.

— Просто это прозвучало так, как сказала бы тетя Сибил.

Над этим я смеюсь.

— Да, это действительно так. Я притягиваю ее к себе и целую в макушку.

— А теперь помоги мне найти что-нибудь, что можно было бы надеть, чтобы тебя не мутило.

Она смотрит вниз на кучу.

— Этого может и не случиться.

Глава восьмая

Джейкоб

Ужин с братьями и невестками напоминает мне поговорку о коробке конфет… мы никогда не знаем, что именно нам предстоит откусить. Сегодня я надеюсь, что это не одна из тех конфет с желейной начинкой, которые оставляют во рту неприятный привкус. Я бы предпочел мятный шоколад, гладкий и теплый.

Я подхожу к крыльцу, где стоят три моих брата.

— Нас уже выгнали?

Деклан вздыхает и тычет большим пальцем в сторону Коннора.

— Этот сделал замечание по поводу кулинарных способностей его жены.

Я вздрогнул.

— Плохой ход.

— Спасибо, гений.

— Рад помочь, — отвечаю я и смотрю на Шона. — Ты тоже здесь? Ты что, с ним согласился?

— Девни сказала что-то про мою ухмылку.

Я смеюсь.

— Что я там говорил на вашей свадьбе о том, что вы все — кучка дураков? Обратите внимание, меня не выгнали.

Коннор фыркнул.

— Только потому, что ты еще не был внутри.

— Или потому, что я умный и не позволю женщине держать меня за яйца.

— Если бы у тебя были яйца, мы бы за тебя волновались, — отвечает Шон.

— Говорит человек, который обменял их на женщину, которую любит. Яйца. Ушли.

Шон закатывает глаза и делает глоток.

— По крайней мере, у меня есть женщина, которая хочет потрогать мои яйца. Как долго у тебя засуха, брат? Год? Два?

Я отмахиваюсь от него. У меня нет засухи. Я сосредоточен на своей карьере и стараюсь не попасть в таблоиды из-за того, что переспал с какой-то цыпочкой, которая захотела снять это на камеру. После того как я получил роль Навигатора, мы с моим публицистом Кэтрин долго — то есть до смешного долго обсуждали женщин, которые вдруг захотят получить от меня все, что смогут. Мне казалось, что я все понял, а потом случился релиз. Она не ошиблась. О чем я, конечно, никогда ей не скажу. С тех пор я строго придерживаюсь принципа «никаких свиданий», пока не закончу хотя бы эту роль. Значит, лет десять… Да, мне нужно это переосмыслить. Нет ни малейшего шанса, что я скажу об этом этим ублюдкам.

— Это выбор.

Деклан смеется.

— Как скажешь.

Я поворачиваюсь к нему с ухмылкой.

— Разве твоя жена не говорила, что я сексуальный?

— Она шутила.

— Да? — я наклонил голову в сторону. — Мне так не показалось.

— Подожди, — врывается Шон, — Сид сказала, что ты сексуальный? Какого черта?

Деклан поднимает свой напиток, качая головой.

— Именно так я и думал.

— Нет, я имею в виду, что из вас, идиотов, я явно самый горячий.

Коннор смеется.

— Да. Точно.

— Ты так думаешь, Даки? — с усмешкой спрашиваю я, называя Коннора его ненавистным прозвищем.

— Отвали, — отвечает он.

— А вот меня называют Жеребцом, — говорит Шон

Ну вот, началось. Я закатываю глаза.

— Никто, блядь, не называет тебя так, кроме