Светлана Чистякова - Производные счастья

— Это хорошо. Пригодится в будущем.

— Ага. Дядь Вова, мне лаборантка сказала, что у меня кровь редкая, — Маша протянула ему бумагу, — это правда?

Волков взглянул на бланк, потом на Машу, потом снова на бланк:

— Д-да, Машенька, у тебя и правда очень редкая группа! Особенно, если учитывать резус, — заикаясь от изумления пробормотал он подумав про себя: «Ни хера себе! Вот это финт ушами!»

Глава 6

Обстановка в операционной была накалена до предела. Северинцев и без того пребывал в худшем из своих настроений, так ещё вместо заболевшей Нары поставили Настю Прохорову — самую никудышную из операционных сестёр. Которой он не доверил бы даже собаку. Но начальство считало иначе — видимо девица весьма преуспела в других искусствах, раз её до сих пор не уволили. Настя путалась в инструментах, будто видела их впервые в жизни, и вместо того, чтобы слушать что говорит Антон, строила глазки Северинцеву. В результате взбешённый Александр, швырнув в лоток поданный вместо иглодержателя «Кохер», высказал всё что думает, пригрозив поставить вопрос о её профпригодности перед заведующим отделения. Слава Богу, операция уже подходила к концу, потому что вместо того, чтобы собраться и начать работать, Настя зашмыгала носом.

— Тоша, закрывайтесь сами, — чтобы не сорваться на откровенный мат, Северинцев покинул оперзал.

В предоперационной он стянул с головы оптику, и сев на табурет, прикрыл глаза.

«Ну, о какой замене вообще может идти речь, если без Нары здесь как без рук! А её отсутствие вгоняет меня в депрессию!»

— Насть, ну что ты в самом деле, — услышал он голос Логинова, — неужели так трудно сделать всё как положено? Север — не Макарыч, подсказывать не будет.

— Я понятия не имела, что он такой, — оправдывалась Настя, — другие хирурги всегда говорят, что им нужно. Что так трудно рот открыть?

— Хм, Северинцев — это тебе не другие. Неужели Нара не рассказывала?

— Нарка никогда ничего не говорит. Он вообще молчунья и сплетен не любит.

— Молодец, девчонка! Уважаю! Эх, жалко, что на больничку села. Север не любит новеньких, особенно таких бестолковых как ты, — хмыкнул Мезенцев.

Все следующие операции, Северинцеву ассистировала Елизавета Рафаиловна — старшая операционная сестра.

Александр стоял у окна с чашкой в руке и смотрел как сотрудники клиники расходятся по домам. Просто для того, чтобы отвлечься от одолевавших его дум. Пока он оперировал, выработанная годами привычка абстрагироваться, помогла выбросить из головы все ненужные мысли и волнующие образы. Но сейчас, когда выдалась свободная минутка, всё вернулось с удвоенной силой. И утренняя встреча с Нарой только усугубила ситуацию. Один господь знает, чего ему стоило сохранить невозмутимость и не наброситься на неё прямо в лифте. И одними поцелуями дело бы явно не ограничилось.

Это было какое-то наваждение! Стоило только этой женщине оказаться в непосредственной близости, как сводящее с ума желание скручивало его в бараний рог и это уже превращалось в проблему. Хотя ещё два дня назад они были едва знакомы.

И какого дьявола он поперся в тот вечер именно этим маршрутом?

Он сделал глоток и снова бросил взгляд в окно, краем глаза заметив, как его сегодняшняя ассистентка садится в сверкающую вишневым лаком новенькую «японочку».

«Вертихвостка, — неприязненно подумал он, — безответственная, безнравственная вертихвостка! Терпеть таких не могу».

Он вернулся к столу и сел в кресло.

Конечно плохо, что Нара заболела. Но с другой стороны, её отсутствие давало возможность разобраться в себе и трезво оценить ситуацию.

Из раздумий его выдернул вызов в приёмное отделение. Но всё обошлось без его вмешательства. Не осложнённый инфаркт — прерогатива кардиологов. Он вернулся к себе на этаж, сделал плановый вечерний обход, потом сходил в детскую реанимацию навестить двух своих маленьких пациентов и убедившись, что всё в порядке, вернулся к себе.

В конце концов ближе к полуночи, Северинцеву всё же удалось прийти к согласию с самим собой.

«Пусть пройдёт время, — решил он, — не стоит принимать необдуманных решений. Возможно именно неофициальные посиделки в её маленькой квартирке и спровоцировали неконтролируемый гормональный взрыв, из-за которого я даже спокойно пройти мимо неё не могу».

Он уже собрался немного вздремнуть на диване — бессонная ночь и суматошный день давали о себе знать, когда тишину кабинета нарушил телефонный звонок.

В приёмнике он обнаружил двух злющих кардиологов и дежурившего сегодня Мезенцева. На каталке лежал молодой мужчина, но худое измождённое лицо и полные страха и боли глаза, делали его почти стариком.

— Что тут у нас? — Он подошёл к каталке.

— Подозрение на аневризму.

Однако, после обследований и собранного анамнеза выяснилось, что три года назад у мужчины была выявлена саркома средостения — очень редкий и тяжело диагностируемый вид рака. Его отправили в онкологическую клинику. Но он вместо этого по совету супруги, которая видимо была из разряда тех, кто считает всех вокруг идиотами, зато себя шибко умной и чрезвычайно образованной, отправился по городам и весям в поисках целителей. Которые поили его травками, целебным козьим молочком и от души парили в бане, заговаривая хворь. И вот результат — обширная опухоль с распадом и метастазами. Задевшая часть аорты, проросшая в легочную артерию и превратившая лёгкое в кусок гнилого мяса.

Едва взглянув на открывшуюся картину, Северинцев знал — парень обречён. Но тем не менее почти шесть часов простоял в операционной, не обращая внимания на затёкшую спину, плечи и боль в ногах. Ведя неравный бой, даже не с болезнью, а с непроходимой человеческой глупостью.

Лишь когда в тишине операционной тонко запищал кардиомонитор, выдавая ровные шесть полос — ниточки только что угасшей жизни, он медленно и очень аккуратно положил в лоток окровавленный инструмент и снял забрызганные маску и оптику:

— Зашивайте.

Проходя по коридору мимо рыдающей жены только что умершего человека, ему хотелось не пожалеть её, а от души врезать между глаз. За то, что вместо того чтобы хватать под мышку своего подкаблучника и сломя голову нестись к онкологам, она своим идиотским «я самая умная, а остальные пошли на фиг», свела его в могилу.

Вернувшись в кабинет, он рухнул лицом в подушку и закрыл голову руками. Бесконечно длинные сутки начавшиеся с мелких неприятностей, закончились трагедией. В которой он, по большому счёту не был виноват. Если бы не дура-баба, если бы не прорвались поражённые сосуды, если бы у него в запасе было чуть больше времени, если бы… как много этих «если», из-за которых полчаса назад погиб молодой мужчина.