Джулиана Маклейн - Цвет небес

— Но ведь могут и узнать, — ответил Питер.

Мэтт пожал плечами, а затем забросил ноги на ветку и повис вниз головой. Кончики его волнистых волос касались травы.

— Моему папе в любом случае все равно.

Я с ним не согласилась. Мы с Питером могли бы получить нагоняй, а Мэтту в такой ситуации точно быть битым.

Но об этом никто не говорил, потому что отец Мэтта воспитывал детей один. Он овдовел, когда Мэтту было семь. Мать Мэтта упала с лестницы и сломала шею. Об этом ходило много слухов. Говорили, что её лицо смотрело в обратную сторону.

Мой отец работал городским врачом, и именно ему пришлось осматривать её, когда скорая помощь привезла тело в больницу, но он об этом никогда не заговаривал. Долгие годы после той трагедии мне снились кошмары, потому что мать Мэтта была очень красивой, с длинными черными волосами, красной помадой и вечно улыбающимися огромными голубыми глазами, обрамленными длинными ресницами.

— Так мы идем или нет? — спросил Мэтт, все ещё цепляя волосами траву.

— Нет, — сказал Питер. — Завтра в школу.

Мэтт качнулся вперед и спрыгнул, встав на ноги.

— Жалко, потому что сегодня прекрасный вечер. Готов поспорить, что в озеро сейчас можно смотреть, как в зеркало.

— Вот так мы и жили, Софи. Мэтт и Питер были моими лучшими друзьями. Теперь я понимаю, что была связующим звеном нашего трио. Сомневаюсь, что без меня они бы дружили. Слишком разными людьми они были.

Спустя примерно два года я после ужина готовилась к экзамену по математике и через час корпения над задачами решила, что полностью готова.

Я закрыла учебник и потерла уставшие глаза, затем встала с постели и подошла к открытому окну подышать свежим соленым морским воздухом. Вдалеке солнце уходило в море и казалось, что на горизонте вода кипит. Я наблюдала, как по гавани курсировала парусная яхта, и желала сейчас оказаться на лодке отца вместо душной комнаты.

Внезапно мой взгляд привлекло знакомое красное пятно на пляже. Мэтт в осенней куртке и джинсах сидел там один. Без сомнения, писал рассказ.

Я вздохнула. Ему больше, чем остальным нужно было готовиться к экзамену. По этому предмету он катастрофически не успевал и ненавидел его.

Отвернувшись от окна, я потянулась к синему кашемировому свитеру и натянула его, уже спускаясь по лестнице. Минуту спустя я уже пересекала пляж и взбиралась на скалы.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, отмечая небольшой блокнот на его коленях и ручку в руке. — Тебе нужно заниматься. — Я поправила юбку и села рядом с ним.

— Я пробовал, — объяснил он. — Но через пятнадцать минут подумал, что голова готова взорваться.

— Настолько всё плохо?

— Ага.

Мы молча посмотрели на воду.

— И вместо учебы ты пришёл сюда. Вряд ли я могу тебя винить.

Из гавани подул легкий ветерок. На берег накатывали мягкие ленивые волны, пузырящиеся пеной, заливали темный песок и отбегали назад.

Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, вбирая в себя знакомые прибрежные запахи, ставшие частью моей жизни: соли и водорослей, мокрых камней и выброшенных на берег ракушек и медуз.

— Хорошо, что ты схватываешь всё на лету, — сказал Мэтт, опираясь запястьем на колено. — Ты всегда хорошо успеваешь в школе, получаешь отличные оценки. Хотел бы я тоже быть таким умным. Возможно, тогда папа относился бы ко мне лучше.

— Ты и есть умный, Мэтт, в тех сферах, в которых я ничего не понимаю.

— Например?

Я посмотрела на его блокнот. Мэтт тоже бросил на него взгляд, а затем закрыл его.

— О чем на этот раз?

Он откинулся назад, опершись на локти.

— О мальчике, который получает ужасные оценки.

Я рассмеялась.

— Следовало было бы догадаться! И каков финал?

— Он бросает учебу.

— О нет!

Мэтт фыркнул.

— Но потом он встречает роскошную женщину постарше, которая нанимает его сторожем на заброшенный склад, и он пишет о том, что там происходит.

— Например?

Он двусмысленно улыбнулся.

— Каждую ночь женщина втаскивает в свой кабинет деревянный ящик. Она волочет его по паркету из комнаты, которую весь день держит запертой.

— А что в ящике? — спросила я, но он выждал несколько секунд, прежде чем ответить:

— Кости её покойного мужа.

Я выпрямилась.

— Она убила его?

— Нет, он умер естественной смертью много лет назад, но она не смогла с этим смириться и поэтому выкопала кости, чтобы постоянно держать их поблизости.

— Это ужасно, но мне нравится. И что, её поймают?

Мэтт покосился на воду.

— Я пока не дошёл до этого места, но не думаю, что её поймают, и знаешь, почему?

Я приоткрыла рот, желая услышать конец истории.

— Потому что она тоже мертва, — прошептал он.

— Мертва?

— Да. Ушла в мир иной повидаться с Создателем, но сама этого не знает. Её призрак долгие годы обитает на складе, высматривая мужа, который при жизни был хозяином этого места.

Я сделала глубокий вдох.

— А мальчик, который стал ночным сторожем? Он знает, что его начальница — призрак? Он боится? Рассказал ли об этом кому-то?

Мэтт посмотрел на темнеющее небо, обдумывая сюжет. К этому времени солнце опустилось за горизонт, хотя небо все ещё оставалось слегка розоватым. Лицо Мэтта немного подсвечивалось этим тусклым светом.

Наконец друг посмотрел на меня:

— Нет, он даже не подозревает, что она призрак, но на то есть причина.

Я снова наклонилась вперед:

— Скажи.

— Потому что он тоже призрак.

Я приподняла брови и улыбнулась.

— Обещай, что дашь мне почитать рассказ, когда закончишь писать.

— Я всегда даю тебе почитать то, что пишу.

— Но, пожалуйста, не забудь.

— Не забуду, — пообещал он, снова открывая блокнот и бегло прочитывая последние написанные строки.

Вечерняя прохлада коснулась моей кожи, и я прижала колени к груди. Над поверхностью воды гордо пролетела чайка и крикнула что-то другой птице. Большая волна разбилась о скалы.

Мэтт снял с себя красную куртку.

— Держи. — Он накинул её мне на плечи и обнял меня одной рукой.

Я придвинулась ближе.

— Спасибо. Холодает.

Мы сидели там ещё долго, глядя на море, следя за парусной яхтой и любуясь закатом. Мэтт не в первый раз согревал меня, когда мы сидели вдвоем на скалах. Мы проводили так время уже много лет.

Питер, конечно, и не подозревал этого, и никому из нас никогда не приходила в голову мысль рассказать ему. Может быть, мы знали, что ему стало бы с нами скучно, если бы мы не швырялись камешками в волны. В его обществе мы бы не смогли спокойно сидеть, а для нас с Мэттом было настоящим наслаждением ничего не делать, а просто смотреть на море и слушать плеск волн, восхищаясь красотой природы. Только здесь мы могли забыть о шумном и беспокойном мире и всех трудностях жизни, с которыми Мэтт был знаком лучше, чем я.