Джулиана Маклейн - Цвет небес

Мама села.

— Твой отец хороший человек, Софи. Я знаю, что между вами есть разногласия, но он любит тебя.

Я усмехнулась:

— Ты правда так думаешь?

А затем я вспомнила наш последний телефонный разговор, когда отец удивил меня, выразив сочувствие. Впервые в жизни он говорил со мной так.

Но после того случая он не звонил. И я не звонила.

— Если он такой хороший, — сказала я, — то почему вы не женаты до сих пор? Почему ты оставила нас и больше не вернулась?

В её голубых глазах промелькнуло участие, и она поколебалась, прежде чем ответить.

— Это было неизбежно. Попробуй понять меня. Очень важно, чтобы ты это сделала.

— Мне жаль, но я не понимаю.

Она побледнела.

— Сейчас налью тебе чашечку чая. — Она встала и подошла к плите. — Потому что разговор нам предстоит долгий.

Я откинулась на спинку стула и морально приготовилась, поскольку прошло уже много времени с тех пор, когда я была точно уверена, откуда взялась. Необходимо узнать правду о моем отце.

И говоря так, я не имею в виду человека, который меня вырастил.

История Коры

Глава 25

— Софи, я помню каждый драгоценный миг, проведенный с твоим отцом, словно это было вчера. Не уверена, с чего стоит начать. Мне столько нужно тебе рассказать. Наверное, я начну с лета 1960 года. Тогда мне едва исполнилось двенадцать, и с тех пор все вокруг стало постепенно меняться…

Глава 26

Шел последний день летних каникул, и именно тогда я впервые поняла, что начала относиться к твоему отцу немного по-другому.

Я закончила ужинать и встала из-за стола.

— Спасибо, мама, — сказала я. — Пойду к соседям.

Не обращая внимания на звон убираемой в раковину посуды, я схватила свитер и ринулась из дома. Солнце садилось, а ветерок приятно холодил щеки.

Я поспешила подняться на крыльцо дома Питера и постучала в дверь. Открыла его мама:

— О, привет, Кора.

— Питер пойдет гулять?

Она повернулась и крикнула, глядя наверх:

— Питер! Кора пришла!

Он сразу же торопливо спустился по лестнице, сорвал куртку с вешалки и распахнул москитную дверь, выходя. Та скрипнула, закрываясь за ним.

— Что у тебя было на ужин? — спросил он, закутываясь в куртку.

— Жаркое из свинины. А у тебя?

— Жареный цыпленок.

— Везет же!

Мы одновременно посмотрели в сторону дома Мэтта. Я подумала, закончил ли Мэтт уже ужинать. Отец всегда заставлял его мыть за собой посуду перед тем, как идти гулять.

— Хочешь гулять? — спросил Питер.

— Конечно!

Мы обежали дом, наперегонки стремясь к качелям из автомобильной покрышки, висевшим на старом дубе.

— Можешь покататься первой, — предложил Питер. — Я тебя подтолкну.

Я залезла в покрышку и крепко обхватила её руками. Старая веревка трещала, как и ветка, к которой были привязаны качели. Питер раскачивал качели, пока у меня не начала кружиться голова.

— Хватит! Перестань! — закричала я, смеясь и дергая ногами, зная, что через минуту после того, как спрыгну с качели, меня затошнит.

Питер ухватил меня за коленки.

— Вот и все. Видишь? Ты не двигаешься. — Он широко улыбнулся мне.

— Очень вовремя.

Я пыталась сосредоточиться на его лице. Голова кружилась, но я все равно видела золотистые искорки в его карих глазах. Он не убирал теплые ладони с моих коленей.

С Питером мне всегда было так хорошо.

В эту минуту я на что-то отвлеклась и посмотрела в сторону дома.

— Это Мэтт, — сказал Питер. В его голосе прозвучали нотки недовольства.

В моем животе, напротив, запорхали бабочки, хотя, возможно, это было лишь последствием катания на качелях. Я не была уверена. Знала лишь, что Мэтт пришёл, и сейчас мы здорово повеселимся.

Он побежал в нашу сторону, рассекая воздух, как самолет, и свистя, как торпеда.

Питер отошёл с дороги.

— Меня подстрелили! Я падаю! — Мэтт прижал ладонь к груди и рухнул на траву. Он несколько раз перекатился и замер, лежа навзничь, раскинув руки в стороны, прямо у моих ног. Он лежал неподвижно с закрытыми глазами.

Питер тихо хихикнул и покачал головой, пока я смотрела на Мэтта и хохотала как сумасшедшая.

— Ты чокнутый.

Мэтт открыл глаза и улыбнулся мне. Его глаза не были похожи на глаза Питера. Они были глубокого синего цвета, совсем как октябрьское небо.

— Точно сойду с ума к завтрашнему вечеру, — согласился он. — Мистер Хьюберт доведет меня до безумия, я знаю.

Питер протянул ему руку и помог подняться.

— Ну, только не беси его. Просто делай, что он говорит.

— Ты же знаешь, я так не умею. — Мэтт убрал травинки со своей джинсовой куртки.

Ощутив внезапный прилив энергии, я вытянула ноги и отклонилась назад, пытаясь раскачаться. Мэтт слегка подтолкнул меня раз, потом ещё раз и ещё, до тех пор, пока я не начала взлетать очень высоко.

— Выше! — кричала я.

Мэтт начал толкать сильнее. Веревка скрипела по толстой ветке. Листья тряслись и дрожали.

— Спорим, я смогу раскачать тебя так, что ты достанешь до верхушки!

Питер окинул взглядом веревку.

— Лучше притормози, — предупредил он. — Ветка скоро сломается.

— Вовсе нет, — возразил Мэтт.

— Вовсе да.

Мэтт поймал покрышку и остановил меня.

— Тогда пойдем к озеру, — сказал он. Опустил глаза и заметил травяное пятно на колене. — Черт, отец меня убьет.

— Хочешь, принесу тряпку? — предложил Питер.

— Не-а. Всё равно. Как вы? Хотите пойти?

Питер ответил за нас обоих:

— Нам не разрешают ходить к озеру после ужина.

Туда нужно было идти десять минут через лес, и наши родители строго запрещали нам делать это вечером. Только днем.

— Да ладно, пойдем, — уговаривал Мэтт. — Родители Коры и мой папа знают, что мы здесь, а ты можешь сказать маме, что мы пойдем во двор к Коре. Они никогда не узнают, где мы были на самом деле.

Это было так. Наверное, они не узнали бы, и я очень хотела пойти. На улице было безветренно. Вода, должно быть, блестела как зеркало.

— Сегодня последний день каникул, — осторожно напомнила я.

Питер твердо заговорил:

— Нет. Это неправильно. Наживем себе неприятностей.

— Не наживем, если родители ни о чем не узнают, — возразил ему Мэтт.

— Но ведь могут и узнать, — ответил Питер.

Мэтт пожал плечами, а затем забросил ноги на ветку и повис вниз головой. Кончики его волнистых волос касались травы.

— Моему папе в любом случае все равно.