Линда Йеллин - Такая милая пара

– Может быть, муж, работая на свою фирму, сможет тебе помочь закрепиться здесь, – желая поддержать меня морально, предположил Двейн.

– Да он и сам-то еще не определился окончательно с работой, – ответила я. – Он находит свою работу очень нудной и глупой.

– Наверное, он еще не совсем освоился, – вступил в разговор Луи.

– Ребята, – взмолилась я, – не сможет ли кто-нибудь из вас доесть этот несчастный сирзбургер? Я уже не в состоянии!

– Не искушай нас, Фрэнни, – ответил Двейн.

– Следует найти какую-нибудь забегаловку поблизости и ходить в обед туда, – поддержал его Луи.

– Наверное, в город будет выбираться удобнее, когда нас переведут в новое здание...

– Здорово. Тогда в обед можно будет ходить по разным конторам в поисках работы... – мечтательно протянула я.

Фирма «Сирз» строила самое высокое здание во всей вселенной. По крайней мере, раз в неделю нас собирали и рассказывали об этом величественном проекте: о том, сколько километров троса уйдет на оборудование лифтов, сколько – для телефонов. Язык цифр в данном случае работал на пропаганду и убеждение. Ведь нас было необходимо убедить в могуществе фирмы! В том, что это целая империя! Государство в государстве! И мы должны гордиться могуществом великой «Сирз».

– Знаете, ребята, – призналась я как-то после очередной проработки, – чем больше они стараются привить мне чувство гордости за то, что я работаю в «Сирз», тем меньше мне хочется здесь оставаться!

– Ты говоришь так, потому что не относишься творчески к своей работе, – укоризненно заметил Луи.

– Да как ты смеешь говорить подобное женщине, которая с утра уже сотворила блестящий заголовок – «Распродажа вентиляторов».

– Знаете, на кого мы все похожи? – улыбнувшись, ответил Луи, – на мартышек, которых усадили за пишущие машинки.

– А лет через пять этим мартышкам, даст Бог, доверят компьютеры, – поддержала его я.

– Интересно, что с нами будет через пять лет? – пробормотал Двейн.

– И года работы здесь хватит, чтобы удавиться, – ответила я. – Нет, я просто выброшусь из окна нового здания, как только его построят.

Никто не поверит, сколько анкет я заполнила, сколько раз звонила по телефону в тщетных поисках нормальной работы. Но если бы я поделилась своими мыслями с кем-нибудь, пусть даже с Полем, никто бы меня не понял.

– Ты делаешь огромную ошибку, – сказал бы мне Поль, – «Сирз» – чудесная фирма, весьма уважаемая. И тебе повезло, что они наняли тебя!

Ведь «Сирз» была одним из крупнейших его заказчиков.

– Не стоит разбрасываться такими льготами, как десятипроцентная скидка, – наставляла бы меня мама. – У тебя классический случай смещения понятий. Ты прекрасно устроилась в жизни – у тебя отличный муж, престижная служба. Да ты просто с жиру бесишься! Найди себе хобби, – так посоветовала бы Пайпер.

– А тебе вообще-то и не следует работать, – говорил Майкл, когда я рассказывала о своих проблемах. – Это делаю я.

4

У нас не было разногласий – с чьими родителями следует праздновать Рождество. Естественно с христианами, конечно с теми, кто живет вдали от нас.

– Как это здорово! – радовалась я, сидя в машине, мчащейся по дороге через бесконечные заваленные снегом кукурузные поля.

– Что здорово? – недоуменно спросил Майкл.

– Встретить Рождество в семье, для которой это настоящий праздник. Ведь в еврейских школах детям вдалбливают, что Рождество – это один день, а Ханукки[4] – целых восемь. А в этом году мне бы хотелось отметить именно Рождество!

– Ты что, ни разу не праздновала Рождество в гостях?

– Праздновала. Иногда друзья приглашали меня на обед, в течение которого я только и делала, что разглядывала их елку, подарки, и все прочее... Я была похожа на туриста, глазевшего на Париж из окна автобуса.

– Бедная девочка...

– А ты купил мне подарок? – обеспокоенно спросила я. – Что-нибудь необычно роскошное и изысканное, чтобы компенсировать все те неприятности, которые я переживала в детстве?

– А почему это ты так уверена, что я вообще купил тебе подарок?

– Если нет – приготовься! Я буду стонать, визжать и плакать. И стану делать это прямо на глазах твоих родителей.

– Да, – согласно кивнул Майкл. – Это будет не самое прекрасное зрелище. Придется откупиться. Подарок – твой.

Мы въехали в Спрингфилд, и после недолгого путешествия по улицам Майкл свернул на дорожку, ведущую к дому его родителей. Солнце как раз стояло прямехонько над его черной толевой крышей.

– Сегодня канун, – произнесла я, и сердце дрогнуло при этих словах, – сегодня канун Рождества.

– Следовало прихватить что-нибудь из изделий Поля. Думаю, твоим понравилось бы.

И не успел Майкл ответить мне, как на крыльце появился его отец, приветственно вскинувший руки над головой.

– Здравствуйте, здравствуйте! – кричал он. – Вам помочь перенести вещи? Мать думает, что у вас с собой целая куча барахла.

– Спасибо, мы сами справимся, – ответил Майкл. Он пожал отцу руку. Мне показалось странным, что два ближайших родственника приветствуют друг друга так сухо.

Сразу после свадьбы я стала называть старших Ведланов папой и мамой, а Майкл согласился делать то же в отношении моих. И хотя на первых порах это выходило у меня несколько натянуто и вызывало некоторую путаницу, такое обращение постепенно прижилось.

– Как вы, папа? – спросила я, целуя старшего Ведлана в щеку. О, он был слегка шокирован столь бурным проявлением чувств. На поцелуй не ответил, но все-таки поблагодарил.

– Небось, на дорогах сплошные заторы? – расспрашивала миссис Ведлан, пока мы затаскивали в дом свою поклажу.

– Нормально, мама, – ответила я.

Все убранство дома было выдержано в зеленых тонах. Зеленые стены, ковры, зеленая мебель. В маленьких горшочках на подоконниках росли фиалки. Мебель в гостиной располагалась вдоль стен, так что все могли смотреть друг на друга, и на телевизор. Над камином висел огромный венок из сосновых веток.

– Какой чудесный венок! – умилилась я, когда мы, наконец, заняли исходные позиции. Миссис Ведлан уселась на диван, Майкл и его отец – в кресла, а я примостилась неподалеку от свекрови.

– Местное благотворительное общество торгует венками, чтобы собрать деньги приютским детям, – объяснила она.

– Отличная идея! – одобрила я. Телевизор украшала самодельная игрушка из папье-маше. Еще одна гирлянда украшала раму картины, висевшей над диваном. А на столе возвышалась небольшая искусственная елочка, унизанная микроскопическими игрушками. Рядом с ней примостился стеклянный Санта-Клаус. Я озиралась кругом.