Опасный препод - Марго Лаванда

Вот и сегодня, Лана уже заказала столик, ждет меня, а я жду нерадивую студентку, Карину Дашкову. Волей случая у нас общие друзья, но Дашкова должна уяснить, что она не может пользоваться знакомствами чтобы забивать на учебу. Она пропустила почти две недели. И теперь я должен тратить личное время на встречу с ней.

Конечно же раздражаюсь. Говорю себе, что надо быть хладнокровным и сдержанным.

В семье Карины произошло горе. Только почему она мне лично позвонить не удосужилась? Я узнал об этом постфактум, когда уже сдал ведомости и влепил ей незачет.

Да, я сочувствую ее горю. Но почему она думает, что все произойдет автоматом? Что мне кто-то позвонит вместо нее? Кем она себя считает?

Чувствую, что начинаю заводиться.

Стук дверь говорит о том, что принцесса Карина соизволила притащить свою задницу к двери моего кабинета. О ее возвращении в стены универа мне только что сообщила секретарь деканата, Дарина Аркадьевна, по телефону.

– Входите, – произношу резко и отрывисто.

Сам не знаю почему настроен к Дашковой всегда критически. Что-то она вызывает во мне… То есть, я со всеми студентами строг. Но она раздражает меня по-особенному.

Может дело в том, что одно время ко мне клеилась ее мать? Довольно прямолинейно и напористо. Однажды Ольга даже пробралась в мою квартиру и ждала голой в постели.

Да уж… Ситуация, о которой мечтаю забыть. Потом всеми правдами и неправдами дочку именно в мой универ пропихнула…

Конечно, Карина за мать не отвечает, и никогда за ней ничего похожего на флирт не наблюдалось. Но почему-то у меня всегда ощущение, что я ей должен. Быть милее, добрее, и так далее. И от этого только злее становлюсь.

Вот это наворотил блин, ни один психоаналитик не разгребет.

Карина, тем временем, замирает на пороге, обхватив себя руками. Что ни на есть жертва на заклание.

– Проходите, Дашкова, садитесь. В ногах правды нет.

– Здравствуйте… Дамир Альбертович.

Девушка пристраивается на краешек стула напротив моего рабочего стола.

Голосок писклявый и дрожащий. Когда пропускала день за днем ни о чем не предупреждая тоже боялась?

– Что вы хотите мне сказать, Дашкова? Ведомости я сдал. Вы по моему предмету и так не блещете, но еще и пропускать себе позволяете.

– Простите пожалуйста… я объясню… непредвиденная ситуация… – едва слышно, почти шепчет. А я почему-то на ее губах зависаю. Они такие яркие, сочные. Почему-то это меня раздражает. Решила накраситься, думает это поможет ей добиться большего результата?

– Вы не могли бы стереть помаду? – произношу неожиданно для самого себя.

– Что, простите? – Карина округляет глаза, в них мелькает недоумение.

– Карина, почему вы решили, что разговор об учебе требует присутствия помады на ваших губах? Меня это отвлекает.

Черт, вот что несу? Да у меня сегодня поток студентов прошел, талантливых, двоечников, весельчаков. Полно было намазанных как куклы студенток, и при этом ни на одной меня это не зацепило. В этом самом кабинете… А тут… ну просто…

Наверное, это негативный опыт с напористой Ольгой. Только с ним могу соотнести такую реакцию.

Карина начинает судорожно копаться в своем рюкзаке.

– Что вы делаете, Дашкова?

– Ищу салфетку.

Отвечает нервозно, вскакивает на ноги, рюкзак плюхает на стул, роется все отчаяннее.

– Дашкова, прекратите. Вот…

В этот момент девушка дергает свой рюкзак особенно сильно, и он падает со стула. Все содержимое рассыпается по полу. Отлично. Просто отличный вышел разговор. О помаде. Теперь можно поговорить о нервах и неуклюжести.

Карина

Кажется, не видела его вечность. Понимаю, что истосковалась, хотя не имею никакого права на это чувство. Оно инородно для нашей ситуации. Преподаватель и студентка. Ничего больше. Я должна зарубить себе это на носу!

И все же, не могу остановиться и перестать украдкой разглядывать его. Дамир почему-то кажется мне сильно утомленным. Лицо бледное, темные круги под глазами. Конечно, он всегда слишком много работает. Совмещает преподавание и бизнес.

Сделав над собой усилие, отвожу взгляд.

Дамир приветствует меня хладнокровно и равнодушно, предлагает сесть. Здороваюсь с ним дрожащим голосом, пристраиваюсь на краешек стула напротив его рабочего стола. Чувствую всю бесполезность объяснений, он уже явно вынес вердикт. И все же пытаюсь донести до профессора, как сожалею о своих поступках. Увы, конечно, это лишь усугубляет мое положение. Алироев безапелляционно заявляет, что у меня уже нет никаких шансов догнать и исправить оценку. Я его понимаю. Наверное, я последняя, кому он хотел бы сделать какую-то поблажку. В глубине души чувствую горечь от того что он не узнал меня. Конечно, если бы узнал, то, наверное, убил на месте, было бы столько ярости и возмущения. Только представила себе, и сильно вздрогнула от нарисовавшейся картины. Внезапно Алироев говорит мне такое, от чего буквально застываю на месте.

– Вы не могли бы стереть помаду?

– Что, простите? – смотрю на него недоумённо. Кровь бросается в лицо, настолько стыдно от его замечания. Серьезно? Он подозревает меня в том, что я специально накрасилась перед визитом к нему? Чтобы это помогло мне сдать зачёт? То есть, по крайней мере уговорить его назначить другое время для зачёта.

Конечно же это не так! Да и помада у меня совсем не яркая, скорее для увлажнения губ, использую по привычке.

Дрожащими руками роюсь в рюкзаке, в поисках хоть чего-нибудь, чем можно стереть проклятую помаду. Но, видимо в этот день мой организм решает побить рекорды неуклюжести, и рюкзак выскальзывает у меня из рук. Всё содержимое рассыпается по полу. Смотрю на это, чувствуя, как меня охватывает паника. А как иначе, ведь в рюкзаке помимо конспектов, блокнотов и методичек у меня куча всего ненужного. Косметичка, запасной тампон, расческа… и маска. Та самая, в которой я была в нашу ночь с Алироевым!

Почему я, идиотка, засунула ее в рюкзак? Да просто машинально, еще когда в ту ночь в общагу приехала. Сначала хотела избавиться. Сжечь. Было бы символично. Естественно, не в общаге, а на участке маминого дома. Но… события закрутились как снежный ком и про маску я вспомнила только сейчас, когда она под стол к профессору залетела…

Прямо возле его ботинка… Боже… Я сойду с ума.

– Извините ради бога! – воскликнув, бросаюсь на колени, заползаю под стол и хватаю предмет, который может стоить мне не только учёбы, но, наверное, и жизни. Судорожно запихиваю позорную улику в карман худи.