Пуговицы и ярость - Пенелопа Скай

Где-то через полчаса мы были у цели нашего путешествия. Дом был не такой большой, как моя вилла, но в нем вполне свободно могли разместиться человек десять. Я редко бывал тут, так как приходилось много работать, да и образ жизни не позволял мне часто отлучаться. Я приезжал сюда, когда мне хотелось побыть одному – совсем одному, даже без Ларса.

Миновав ворота, я остановил машину на подъездной дорожке, что окружала фонтан. Фонтан работал, и в воздухе стояла мелкая водяная пыль, словно моросил дождик.

Пуговица смотрела во все глаза, упершись руками в стекло:

– Как здесь славно!

– Я рад, что тебе нравится.

– Но почему ты раньше ничего не говорил мне об этом месте?

Вообще-то я много о чем не говорил ей… Я отпер багажник и стал вынимать из него сумки. Вдруг Пуговица подошла ко мне, взяла сумку со своими вещами и повесила ее себе на плечо. Я удивленно уставился на нее:

– Положи сейчас же!

В самом деле, как я буду нежным и романтичным, если она изображает вокзального носильщика?

Она не стала спорить со мной и отошла.

Я набрал код доступа на входной двери, и мы вошли в холл. Все буквально сверкало чистотой – прислуга убиралась в доме раз в неделю так, чтобы дом был готов к приему гостей в любой момент.

Пуговица вошла первой и ошарашенно обвела помещение взглядом. Новая, девственно-белая мебель в гостиной и пляжные вещи были полной противоположностью обстановке на вилле. Здесь не было ничего общего с привычными ей интерьерами.

– Великолепно!

Она стояла в белой гостиной в белом же, обтягивающем фигуру топе, что показалось мне несколько забавным. Пуговица идеально подходила к этому дому, словно была неотъемлемой частью его. Она могла бы остаться здесь насовсем, полностью «доукомплектовав» дом своей персоной.

Я отнес сумки в хозяйскую спальню и вернулся обратно в гостиную, откуда был выход на террасу. Отомкнув замок, я распахнул двери настежь – сплошь белый песок и бирюзовая гладь океана. Волны, достигая берега, издавали шуршащий мелодичный звук. Слышались отдаленные чаячьи крики. Далеко на горизонте маячили силуэты рыболовецких судов и яхтенные паруса.

Пуговица смотрела вдаль, и морской бриз дул ей в лицо. Ее волосы развевались позади нее, и лишь одна прядь протянулась через лицо над верхней губой. Она машинально откинула ее, не отрывая взгляда от горизонта.

Я давно не бывал здесь и давно не видел местных красот, но все равно продолжал рассматривать Перл. Через нее я переживал свои первые эмоции. Я перепробовал множество вещей, чтобы наблюдать за ее реакцией, и это позволило мне начать ценить то, что я имел, несмотря на свои потери.

И это позволило мне ценить Перл.

На ее лице я заметил что-то, напоминавшее радость, и у меня кольнуло в груди. Да, мне нравилось причинять ей боль, но также мне нравилось дарить ей ощущение счастья. Я дарил ей шикарные платья и драгоценности. Я давал ей возможность увидеть такое, что она вряд ли смогла бы увидеть, если бы не встретила меня. И когда она давала мне что-то от себя, мне хотелось отблагодарить ее. А ведь раньше я лишь брал и брал, пока совсем ничего не оставалось.

Насладившись видом, она повернулась ко мне:

– Поплаваешь со мной?

Ближайшие двадцать четыре часа я находился в ее полном распоряжении.

– Да ради бога… Все, что захочешь.

Она скользила в воде и рассматривала рыб, что кружили у наших ног. Сраженная красотой мира, она каждую малость была готова рассматривать, словно редкий драгоценный камень. Наплававшись вдоволь, она подплыла ко мне, обхватила ногами мою талию, а руками обняла за шею. Теперь мы вместе покачивались на волнах.

– Так хорошо в воде…

Мокрые волосы прилипли к ее коже, с глаз текла размытая тушь, но даже в такой момент она выглядела потрясающе.

– Да, славно.

Ничто не может сравниться с теплыми водами нашего Средиземного моря. Чтобы хоть краем глаза взглянуть на эту благодать, люди готовы ехать сюда из самых отдаленных точек мира.

Перл прижалась ко мне и стала целовать меня в губы. Наши тела напоминали пляшущие в воде поплавки. Ее губы были солоны, но я смаковал их – неважно, какая она на вкус, лишь бы чувствовать ее трепещущий язык.

Затем ее рука скользнула под воду и стянула с меня плавки, чтобы выпустить на свободу мой член.

– Займемся любовью…

От таких слов меня передернуло. Правда, уже раз я проделывал это и даже получил удовольствие, но все-таки еще оставалось некоторое препятствие, которое мне было трудно преодолеть. Я продвигался очень медленно, словно в холодную воду лез. И если бы не желание оставить ее со мной насколько возможно долго, то я не стал бы был повторять этот опыт. Ни с ней, ни с кем-либо другим.

– Не здесь.

Она прикусила мою нижнюю губу, не принимая отрицательного ответа.

– Просто я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь увидел.

Если бы кто-то увидел меня, то мне было бы наплевать. Но как-то не очень хотелось, чтобы кто-нибудь стал дрочить, наблюдая за нами. Пуговица была создана лишь для меня одного. И делиться ею я не собирался.

Она подтянула мои плавки и нежно поцеловала меня:

– Ну тогда пошли в душ…

Она была легкая и гибкая. Я взял ее за задницу, приподнял и стал медленно насаживать на стоявший член. Из душевой лейки на нас брызгало теплой водой. Член мой наслаждался ее податливостью и гладкостью, раздвигая края плоти, чтобы продвигаться дальше.

А она, обхватив руками мою шею, при каждом моем движении вглубь стонала, и от возбуждения ее голос становился все более низким и громким. Крики и стоны отражались от стен душевой комнаты и еще больше усиливали звуковой хаос.

А я продолжал приподнимать и опускать ее на свой член, наслаждаясь звучанием ее голоса. Я понимал, что в эти секунды она испытывает ни с чем не сравнимое удовольствие, отчего заводился еще больше. Иногда я делал ей больно, но все же делом чести было дарить ей приятное и хорошее.

И я делал и то, и другое.

– Я уже кончаю…

Она вонзила ногти мне в шею и тяжело задышала:

– Боже, как ты хорош…

Ее влагалище в тот момент казалось мне влажным раем.

И Перл всхлипнула, ощутив, как внутри нее все сжимается от наступившего оргазма. Она снова застонала, и я почувствовал, как мой член завибрировал. Она с невероятной силой сжала его, испустив крик, который был слышен, наверное, во всем доме. Затем она