Долина кукол - Жаклин Сьюзан

Слушай, у меня у самой двойня, я знаю. В первые несколько месяцев им нужна только хорошая нянька. До трех месяцев они даже и не видят ничего.

– Мне надо все обдумать, – сказал он.

Отменить выступления в «Палладиуме» было нетрудно. Лайон перенес концерты на середину февраля. Но даты выступлений в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско перенести оказалось невозможно. Нили должна была начать там гастроли на Рождество и Новый год. Лайон делал все возможное, чтобы скрыть эту проблему от Энн, но Нили ей все рассказала.

Она ненадолго заглянула к Энн посмотреть новую квартиру, которую наконец удалось привести в порядок. Энн, которую беременность сделала некрасивой, показывала Нили каждую комнату c гордостью, особенно детскую.

Они расположились в кабинете. Энн налила себе немного хересу, Нили пила пиво. Начал падать легкий снег, и Энн затопила камин.

– В первый раз топлю, – сказала она. – Загадай желание, Нили.

– Зачем?

– Когда что-то делают впервые, надо загадать желание.

– Тогда я хочу, чтобы ты родила сегодня.

– Зачем? Мне срок самое раннее через месяц.

– Я знаю, но я не поеду в Лос-Анджелес, если не поедет Лайон, а он не поедет, пока ты не родишь и не сможешь поехать c нами.

Энн знала, что между Нили и Джорджем были трения, но об изменении в планах она услышала впервые. Она слушала, пока Нили объясняла.

– Но я не поеду в Лондон даже в феврале. Я же не смогу бросить ребенка.

– Еще как сможешь, – упорствовала Нили. – Он к тому времени еще и человеком не будет.

– Для меня он уже человек, – сердито сказала Энн. – Когда он во мне шевелится, я его всякий раз мысленно целую.

– Да в первые несколько месяцев они просто шарики, Энн. Честно. Вся эта ерунда, что они тебе улыбаются, – это полная чушь. Мне врач говорил. Они и видят-то только свет и пятна. Они начинают что-то различать и узнавать только в трехмесячном возрасте. Хорошая нянька справится c новорожденным гораздо лучше тебя.

– Я слишком долго ждала этого ребенка, Нили. И ожидание стоило того – просто сознавать, что во мне есть частица Лайона, что-то, созданное нами во имя любви. Я своего ребенка никогда не оставлю.

– А если Лайону придется ездить? В конце концов, не может же он навечно приковать себя к Нью-Йорку.

– Тогда мы будем ездить все вместе, втроем.

– В общем, я в Калифорнию без него не поеду.

– Нили, прошу тебя… Встречать Рождество без Лайона я не могу. А такое путешествие для меня слишком рискованно.

– А как же я? – спросила Нили. – Почему все должно делаться только для тебя? У тебя есть все. У тебя всегда было все. У тебя деньги, любимый мужчина и теперь еще ребенок. А у меня ничего – только работа. Да, я снова работаю – но больше-то у меня ничего нет. И я работаю затем, чтобы вернуть тебе деньги.

– Нили, я же не просила тебя возвращать мне деньги, – возразила Энн.

– Я знаю, но я сказала Джорджу и Лайону, что хочу вернуть тебе деньги. После концертов в Калифорнии ты все получишь сполна. А тем временем я зарабатываю деньги для конторы твоего мужа, и ты c этого тоже кое-что имеешь. – Она оглядела квартиру. – А я живу во вшивом отеле c этой кобылихой Кристиной, которая ведет себя как тюремщица. Я совсем одна и прошу только, чтобы Лайон съездил со мной в Калифорнию на каких-то десять дней. Мне не под силу снова оказаться в Голливуде в одиночку. Может, по-твоему, это легко – приехать туда, зная, что все на тебя глазеют и шепчутся: «Смотрите-ка, как она растолстела!» А тебе остается только улыбаться и очаровывать их. Конечно, мой талант свое дело сделает – но придется же пережить эти кошмарные первые минуты, когда у всех от изумления рты пораскрываются. Мне нужно, чтобы кто-то взбадривал меня перед каждым выходом. Мне это очень нужно, Энн. Если передо мной не будет лица друга, я приму дексирол – или выпью. Выпью по-настоящему, Энн, не какого-то там пива. И тогда – все. Мне в психушке говорили, что как только я начну принимать таблетки или пить – пиши пропало!

– Если Лайон хочет ехать – пусть едет, – сказала Энн.

– Скажи ему это так – и ты прекрасно знаешь, что он не поедет, – злобно сказала Нили.

– Нет, Нили, я серьезно. Я ничего против не имею.

– Ничего не иметь против – этого мало. Так он не поедет. Заставь его поехать. Иначе я просто откажусь выступать. Я всегда могу сослаться на ларингит.

Лайон отказался оставить Энн. Он был глубоко возмущен тактикой шантажа, к которой прибегла Нили.

– Я не позволю этой жирной свинье распоряжаться нашей жизнью, – сердито сказал он. – Может, она и нужна нам в работе, но не до такой же степени.

– Но вы же вот-вот получите несколько крупных звезд, – возразила Энн. – Джордж сказал мне, что дела начинают складываться очень хорошо. Но все рухнет, если от вас уйдет Нили, – а она на такое вполне способна. Она может порвать контракт, заявив, что ты отказался быть ее личным представителем, когда она особенно в этом нуждалась.

– Тогда пусть уходит. Если наше c Джорджем будущее целиком зависит от этого мешка c салом, значит не так-то уж мы в себе уверены. Не знаю, как Джорджу, но мне обрыдло слушать, до чего нам нужна Нили, чтобы получить всех остальных. Возможно, он и не верит, что может что-то предложить клиенту, но Генри Беллами достаточно в меня поверил и дал мне взаймы. А Генри Беллами никогда бы не позволил какой-то Нили О’Хара помыкать собой.

– Это c успехом делала Хелен Лоусон, – напомнила Энн.

– Он был влюблен в Хелен, а это совсем другое дело. Мы же воссоздали Нили из ничего. Для дела этого вполне достаточно. А того, что Генри в меня поверил, вполне достаточно, чтобы рискнуть потерять Нили. От кого-то зависеть я не намерен.

На другой день Лайон пришел домой раньше обычного. В глазах его был холодный гнев. Он снял пальто и очень странным взглядом посмотрел на Энн. Она c немалым трудом встала из кресла и принялась смешивать ему коктейль. Она почувствовала наступление какого-то кризиса… что-то случилось в конторе. Он молча взял стакан.

– С Джорджем проблемы? – спросила она.

Он сел и сделал большой глоток. Потом он внимательно посмотрел на нее:

– Скажи мне, Энн, ты считаешь, что мне надо ехать в Калифорнию c Нили?

Она помедлила. Ей вдруг показалось, что у этого вопроса есть