Игорь Матвеев - Пепел сгоревшей любви

Когда я назвал адрес, она поняла, кто звонит.

— Ты? Уже приехал?

Как будто не было долгих недель одиночества, отчаяния, безысходности. Как будто мы снова договаривались о свидании. Как будто…

Вот именно, что как будто.

«Нет, — сказал я. — Не надо обманывать себя. Она ищет работу. Ты — сиделку. Ничего больше. Просто так совпало».

— Я не приехал. Меня привезли.

— Почему привезли? Что случилось?

— Меня ранили.

Света помолчала. Она должна была выразить сочувствие. Ну, так принято, сами знаете. Все-таки совсем не чужим я был для нее — когда-то. А теперь вообще являлся потенциальным работодателем.

Поэтому она искала какие-то слова.

— Да, конечно, Саша… э, неприятно. И сильно ранили?

— Не очень. Терпеть можно, — заверил я.

— Так тебе нужна сиделка?

— Да.

— Сколько будешь платить?

— Деловой подход, — насмешливо произнес я. — Договоримся. Ну, скажем, десятку в день. Или пятнадцать.

— Долларов?

— Нет, монгольских тугриков! Ну, конечно, баксов!

— А… — она поколебалась, потом выпалила: — А ты можешь выплатить авансом? Скажем — за три месяца вперед? Или даже за шесть?

— Ого! А если я помру через неделю? Или, наоборот, встану на ноги, и сиделка мне больше не понадобится? А?

Света долго молчала. Потом нерешительно кашлянула.

— Саша, мне очень нужны деньги. Очень.

— Это я уже понял по объявлению. Тебя что, сократили?

— Нет, у нас все сейчас в отпусках. Неоплачиваемых. Так что деньги…

— Ну, деньги, они всем нужны. И чем, кто в оплачиваемых отпусках, и тем, кто в неоплачиваемых. И остальным тоже.

— У тебя же, наверное, после Ирака…

— О да, у меня после Ирака масса чего есть. Это ты точно подметила.

Я почувствовал, как меня охватывает раздражение. После Ирака у меня вместо ног два пожарных шланга, которые подгибаются, едва я касаюсь ими пола и пробую хотя бы постоять. После Ирака у меня между этих шлангов висит какой-то вялый лоскуток, который, как у ребенка, годится лишь на то, чтобы пописать. После Ирака…

— А Витек? — зло бросил я. Просто не сдержался — вы уже поняли, почему. — Что ж ты не возьмешь у Витька?

— У Виктора? Он… у него нет. Он инженер, купил недавно машину…

— Что ты говоришь! Машину! Какое счастье! Теперь, небось, катаетесь вместе?

— Саша, мне не до шуток! Мне нужны деньги.

— Много?

— Три тысячи сто восемьдесят пять долларов.

— Ни больше, ни меньше? Как это ты точно подсчитала! Тоже хочешь покупать машину? Будете гонять с ним наперегонки? — меня уже понесло. — Ралли «Париж-Дакар»?

И тут она заплакала. Я никогда не мог видеть, как плачут женщины. Слышать, оказывается, тоже. А это была женщина, которую я любил. До сих пор любил. Пусть даже по вине которой я пребывал сейчас в таком незавидном положении. И я почувствовал себя последней сволочью. У нее, по-видимому, какие-то крупные неприятности, а я…

— Прости, Света. Приезжай, потолкуем. Адрес не забыла?

— Нет. Когда?

— А сейчас и приезжай, — проговорил я, чувствуя, как взволнованно начинает биться мое сердце.

Давным-давно, когда она тоже любила меня, я приглашал ее к себе, зная, что впереди нас ждет бессонная, полная страсти ночь. С влажными от пота мятыми простынями, сброшенными на пол подушками, торопливым жарким дыханием, сбивчивым шепотом. Мне было сорок пять с небольшим. Казалось, все уже познано, пройдено, прочитано, испытано, и я считал, что в жизни больше ничего не будет. Но появилась Света. И я помолодел — на целых двадцать лет. Или на двадцать пять — кто вычислит? А потом появился Витек. И моя помолодевшая было душа ссутулилась — даже больше, чем тело.

Я нажал кнопку, отключая мобильник.

— С кем это ты? — поинтересовалась появившаяся на пороге Валентина.

Она была в голубом халате, волосы распущены, на пухлой щеке — след от подушки. Эту женщину я тоже когда-то любил. Но — в другой жизни.

— Первая кандидатка, — ответил я, положив телефон на столик. — Скоро приедет.

— Матери-то звонить будешь? — поинтересовалась бывшая супруга.

Я чуть было не сказал: «Конечно», но вовремя спохватился — вдруг мать начнет просить меня заехать к ней? А то, глядишь, попытается приехать сама? И что она увидит?!

— Не сейчас, — уклончиво ответил я. — И вообще, если что, запомни: для нее я еще не вернулся. Сама понимаешь, в таком виде…

Она кивнула.

— Можно завтракать, — заметил я.

— Ой, еще не готово! — воскликнула Валентина и отправилась на кухню.

Через минуту она загремела посудой.

Я отсчитал из пачки тридцать две сотенные, переложил их в карман пижамной куртки. Потом уставился в потолок. Тот самый. Только мысли были теперь совсем другие.

Света

Она нажала кнопку звонка.

Обитая коричневым дерматином дверь открылась, и на пороге появилась женщина примерно ее возраста в голубом халате. Вопросительно посмотрела на Светлану.

— Здравствуйте. Я… э… мне позвонили. Я давала объявление…

— Проходите, — кивнула женщина. — Сюда. Обувь не снимайте.

Света прошла в так хорошо знакомую ей комнату. На кровати, той самой, где они часто занимались любовью, лежал Саша Лемешонок. Он был худ, бледен до какой-то странного оттенка зеленоватости, зарос седой щетиной, костлявые руки, похожие на птичьи лапы, были сложены на груди, как у покойника. Кисть левой была изуродована и покрыта белыми кривыми шрамами. Света лишь надеялась, что выражение ее лица ничем не выдало потрясения, которое она испытала.

— Здравствуйте, — проговорила она.

— Здравствуйте, — ответил он, принимая правила игры. В присутствии этой женщины в халате они — незнакомы. — Присаживайтесь.

Света села на стул.

— Валентина, ты сходи в магазин или еще чего там, — проговорил Саша. — Пока я поговорю. И дверь прикрой, пожалуйста.

Женщина пожала плечами и вышла, закрыв за собой дверь.

— Сестра?

— Бывшая жена.

Они помолчали. Лемешонок не сводил с нее глаз. Влюбленных глаз, она это видела. Все таких же, как тогда в кафе. А она не чувствовала к нему ничего, кроме жалости.

— Как ты? — спросила она.

— Великолепно, Света. Пожалуй, смогу даже работать скелетом на уроках анатомии в школе.

«Наверное, он приготовил эту шутку заранее», — подумала она. Выдавила из себя подобие улыбки.

— Ну, раз шутишь, значит, все не так плохо.

Некоторое время оба молчали. Ни он, ни она не знали, с чего начать. Кто бы мог подумать, что снова они встретятся при таких обстоятельствах?