Договор на одну ночь (СИ) - Мария Анатольевна Акулова

совершенно не важную информацию. Но… Он меня запомнил, получается? И без формы узнал.

Мое внимание привлекают новые мелочи. Кажется, депутат успел загореть сильнее с нашей последней встречи. Жесткие волоски на руках местами выгорели. Сами руки выглядят одновременно изящно (за счет длинных пальцев и достаточно тонких запястьев), и мужественно. Очевидно очерченные бицепсы перетекают в широкие плечи. И еще ему идет летний голубой цвет не меньше, чем строгие деловые костюмы.

Я позволяю себе запрещенку: глубокий вдох. После чего мотаю головой.

Он изменщик, Лена! Не любуйся! Не смей даже!

– Рано или поздно ты выльешь на меня кастрюлю кипятка.

Новая депутатская шуточка снова "не залетает". Вместо почти созревших извинений я фыркаю и вздергиваю нос.

– Но на сей раз вам даже нечего мне предьявить!

Развожу руками, позволяя себе дерзко блеснуть глазами. Но это правда. Он это знает. Усмехается.

Я, непроизвольно, в ответ. Прикусываю уголочки губ. Лена, стоп.

– Кали Пентикости, кирие Андрей (прим. автора: с Пятидесятницей)! – Вроде бы поздравляю, а вроде бы к черту шлю. Он, кажется, и это тоже просек. Улыбается шире. Склоняет голову.

– На исе кала (прим. автора: будь здорова).

Растерянная Васька переводит взгляд с меня на мужчину и обратно, но я при нем объясняться не хочу. Сжимаю ее руку локтем сильнее и пытаюсь увести в сторону.

Подруга поддается, но делаю шаг и на другой мой локоть ложатся мужские пальцы.

Ноздри дразнит приблизившийся запах. Под кожу заползает определенно черная магия его близости.

Я чувствую, как волосы и бисерные нити тревожит чужое дыхание. Мое немного сбивается.

Почему у меня в голове переплетаются темы нашего с Васей откровенного разговора и мысли об этом мужчине?

– На метаксу не налегай, – предупреждение жестко опускает с небес на землю. Вспыхиваю.

Я выгляжу пьяной?

Но разве это ваше дело?

Поворачиваю голову и смотрю мужчине в глаза. Он очень близко.

А мне обидно до жути.

– У меня выходной.

– Считай это бесплатным дружеским советом, Лена.

Глава 10

Лена

Настроение испорчено. Спасибо, господин депутат.

Я хочу хихикать над историями Васьки, а не бороться с приступами беспочвенного стыда и тревожности.

Вот почему мне нельзя налегать на метаксу? Я выгляжу склонной к пьянству? Безрассудной? Я, по мнению депутата, буду первой из всех присутствующих блевать над красивыми кованными урнами, обозначенными гербом Калифеи?

Вместо внимания к Василике, которая продолжет свой рассказ, я кручу в голове острые ответы Темирову, которые вовремя на ум не пришли. Да и какой в них смысл, если его слова меня задели?

По степени бесячески столичный депутат почти догоняет Георгиоса Меласа.

И второго, как назло, я тоже встречаю довольно быстро.

Георгиос развлекается в компании своих друзей и подруг. Почему не смог выбрать себе партию среди них – не знаю. Но даже я замечаю, что на него с радостью вешаются.

Они пьют точно не меньше, чем мы с Васькой, но замечаний ни от кого не получают.

Георгиос смеряет меня оценивающим взглядом и отворачивается. Я тихонько шлю его ко всем чертям.

А дальше пытаюсь абстрагироваться ото всех.

Мы с Васей плетем цветочные венки. Мой ленточный при этом собирает кучу комплиментов.

Присоединяемся к хороводу. Сначала я планирую просто со всеми потанцевать, но почти сразу во мне «прорывается» побережный ивент-менеджер и я начинаю наравне с организаторами учить новичков.

Вопреки «дружескому совету» Темирова, мы с Васькой чередуем развлечения с новыми дозами алкоголя. Но, будь он неладен, я то и дело прислушиваюсь к себе. Трезво ли мыслю. Твердо ли стою. Не мало ли в желудке еды.

Мы с подругой выбираем друг для друга не нужные, но такие милые кольца и браслеты из ракушек. Дарим и тут же надеваем.

А устав, заваливаемся на один из разбросанных прямо на траве цветастых пуфов-мешков. Вася показывает мне свои фотографии с парнем, а я стараюсь пореже смотреть на беседку прямо перед глазами, нервно теребя браслет.

В ней устроилась компания, разительно отличающаяся от прочей аудитории праздника.

Я уверена, что любую из пяти таких беседок так просто было не занять. В этой «чиллит» наша элита. Старосты, владельцы гостиниц, местные богачи, а еще девушки…

Не такие, как мы с Васей. Другие.

Старше. Ярче. Дороже. Они выглядят не греческими простушками, какой на их фоне чувствую себя я, а как минимум столичными цацами, а то и моделями из Инсты. На них много дорогих украшений, на лицах – профессиональный визаж. Одежда, думаю, стоит больше, чем я зарабатываю в год. Очень стильная и в то же время не вызывающая.

Я никогда за собой такого не замечала, но сейчас завидую так сильно, что справиться сложно. Мне зачем-то тоже хочется быть вхожей в ту беседку. Стать такой же. Дурочка.

Шпагами мое сердце то и дело пронизывает то, с каким удовольствием, широкой улыбкой и явным интересом во взгляде со всеми там общается Петр. И с ними тоже. Он мне ничего не должен. Не обещал и не даст. Но черт…

И Темиров туда же.

Они, видимо, все такие. Разбрасываются улыбками направо и налево.

Зря я думала, что он будет присматривать себе любовницу на побережье. Найдет кого-то поинтересней, а может быть уже нашел. И это явно не одна из наших официанток.

Непонятно откуда взявшуюся горечь проталкиваю в горло вместе с большим глотком метаксы.

Смотрю на дно опустевшего стаканчика, а сердце колотится. Ну чего ты, дурное?

На улице стремительно темнеет. Зажигаются костры и фонари. Воздух пахнет травами, жаренным мясом и алкоголем. Вседозволенностью и грехом.

Официантка приносит в беседку, которая вообще меня не касается, поднос и расставляет стопки. Посреди ставит сразу несколько бутылок крепкого алкоголя. Параллельно им раскуривают кальян.

Мое лицо вспыхивает обидой.

Отлично. Значит мне положено плести венки, а вам…

– Васенька… А сходишь еще за чем-то? – Спрашиваю у подруги, не испытывая угрызений совести за то, что прослушала последние несколько минут ее рассказа.

– Схожу, конечно. Мясо или рыбу брать?

– Мясо. – Произношу как-то даже кровожадно, следя, как на чужой стол опускается огромное блюдо с разнообразными мясными деликатесами.

Вася уходит, а я запрокидываю голову и смотрю в небо, чтобы не на них.

По хорошему, нужно уйти и не теребить себе душу. Дальше, думаю, будет только хуже. К Петру на колени заберется какая-то фифа. Они будут лизаться. Я буду думать, как закончат вечер. Ревновать и страдать.

А еще меня будет злить