Ненавижу тебя - Белла Джей

ее. Но, к несчастью для моего сердца, моя решимость сохранить ее в безопасности оказалась сильнее.

Я обошел кровать и встал перед ней, запечатлевая в памяти каждую черточку ее лица. Я хотел быть уверенным, что никогда не забуду ее. Никогда не забуду, как она выглядела, как пахла, какой у нее был вкус. Но чем дольше я стоял там, тем тяжелее становилось мое решение, и я знал, что, в конце концов, оно потянет меня ко дну. Утопит меня.

Боже, почему так больно? Почему после всего, что я пережил, после всех мучений я нашел ее только для того, чтобы потом отказаться от нее?

Это проклятие всей моей гребаной жизни.

В ее приоткрытой прикроватной тумбочки я заметил карандаш. Я достал карандаш и лист бумаги. Казалось, они весили в моей руке целую тонну, пока стоял и думал, какие слова моя душа хотела бы написать на этом листе бумаги.

Дорогая Сиенна,

Я должен был знать, что все так закончится. То, что я причиню тебе боль, было неизбежно, и я никогда не прощу себе, что не смог предотвратить этого.

Я пытался держаться от тебя подальше, но мои попытки оказались тщетными. Связь между нами была осязаемой нитью, она держала меня привязанным к тебе, и я был слишком слаб, чтобы бороться с ней.

То, что я чувствую к тебе, сильнее моего инстинкта отстраниться от всех. Мне никогда не было так страшно, как в тот момент, когда стало понятно, кто ты для меня. Ты — вода. Ты — воздух. Ты — то, что мне нужно для существования.

Ты была той единственной вещью, которую я не мог иметь, Сиенна. Но я все равно взял тебя. Это был самый эгоистичный поступок в моей жизни. Я жалею о многих вещах, когда дело касается тебя, но поцелуй с тобой не входит в их число. От тебя у меня перехватывает дыхание. Каким-то образом тебе удалось растопить мое сердце одним лишь прикосновением губ.

Я не буду просить у тебя прощения. Прощение мне не нужно. Мысль о том, что ты никогда меня не простишь, только облегчает мне путь обратно в ту тьму, из которой ты сумела меня вытащить. Так мне легче держаться подальше от тебя.

Я надеюсь, что ты сможешь забыть меня, хотя эта мысль убивает меня.

Я знаю, что никогда не забуду тебя. Никогда.

Так много чертовых слов. Столько способов рассказать ей о своих чувствах, о том, что она для меня значит. Но, в конце концов, ни одно из них не имело значения. Ни одно из этих слов не могло изменить того, что я собирался сделать. Можно было бы сказать тысячу слов, но их унес бы ветер.

Я вздохнул и, наконец, закончил письмо, которое стало бы пулей, положившей конец всему этому, конец нам.

А потом я ушел.

* * *

Я прижался грудью к ее плечу, и коснулся губами уха.

— Прости меня, Сиенна.

Сожаление пронзило мое сердце. Она всхлипнула, и этот звук разбил мне сердце. Воздух вокруг был пропитан ее болью. Я чувствовал, как эта боль тянется ко мне, сжимает мою грудь, затрудняя дыхание. И одинокая слезинка, скатившаяся по ее щеке, в миллион раз усилила печаль.

Боже. Я хотел обнять ее. Но я потерял это право в тот момент, когда поцеловал ее на прощание, прежде чем уйти.

Чтобы дотянуться до ее спины, я наклонился ближе, и на секунду замер, позволяя ее запаху пробудить во мне все те воспоминания, которые я так усиленно старался забыть.

Я взял ее за запястья, провел подушечками пальцев по ее гладкой коже, и она вздрогнула, как будто это причинило ей физическую боль. Господи Иисусе.

«Кто-нибудь просто вбейте бетонную балку мне в живот. Это будет менее болезненно».

Я перерезал ножом веревки, и на мгновение замер, наслаждаясь тем, что снова нахожусь так близко к ней.

Сиенна пошевелилась, выражение ее лица сменилось с шока на замешательство, а затем на ярость. Я получил внезапный удар по щеке, огонь вспыхнул на моей коже, и голова дернулась в сторону.

— Ты сукин сын.

Я сжал челюсти и подождал, пока утихнет жжение, прежде чем повернуться и посмотреть на нее. Гнев, обида, боль — все это было в ее глазах. Они были черными и жестокими, наполненными болью, а стоявшие слезы усиливали яркость радужки.

Сиенна сильно толкнула меня в грудь. Я полетел назад, и моя задница коснулась пола.

— Ты мудак! Что, черт возьми, с тобой не так?

Она вскочила на ноги, и я насторожился на случай, если она решит сбежать.

— Сиенна, ты должна меня выслушать.

— Я ни хрена тебе ничего не должна.

— Я серьезно.

— И я тоже! — закричала Сиенна. Ее глаза были дикими и пылающими. Именно этот взгляд помог мне проложить путь к тому месту, где я влюбился в нее по уши. Этот взгляд кричал о борьбе и капитуляции одновременно.

Я поднял руки.

— Просто успокойся и позволь мне все объяснить.

— Ты, блядь, похитил меня!

Сиенна замерла, когда до нее дошла реальность того, что она только что сказала.

— Ты похитил меня. Какого черта, Ной?

— Я знаю. Мне жаль. Но это был единственный…

— Где мы? — Сиенна скользнула взглядом по комнате, от одной стены, обшитой светло-коричневыми деревянными панелями, к другой. Посередине стояла двуспальная кровать на четырех столбиках. — Что это за место?

— Все, что тебе нужно знать сейчас, — это то, что ты в безопасности.

— В безопасности? Ты, наверное, шутишь? Ты похитил меня. Надел мне на голову долбанный мешок и связал.

— В свое оправдание, хочу сказать, что тебя связали, потому что ты умудрилась сломать нос моему очень дорогому другу.

Сиенна скрестила руки и надула губы, глядя на меня, как капризный ребенок.

— Носяра твоего друга был бы точно цел, если бы ты не решил, что это хороший день, чтобы похитить меня, мать твою.

— Я знаю. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, но это был единственный способ.

Выражение ее лица изменилось. Я заметил внезапную грусть в ее глазах, прежде чем она отвела взгляд.

— Ной, что происходит?

Я выдохнул, провел рукой по лицу и задумался, как, черт возьми, объяснить ей все, не подвергая ее еще большему риску.

— Не будет ли это слишком большой просьбой, если я попрошу тебя довериться мне?

— Можешь не сомневаться, это будет слишком.

Я не мог удержаться от улыбки. Ее реплики всегда забавляли меня.

— Ты действительно сейчас улыбаешься? — Сиенна пронзила меня злобным взглядом,