Людмила Молчанова - Научи меня

   - Мить, я поговорить хочу.

   - Милая, давай потом. Утром. Или завтра, вернее, сегодня вечером, - он зевнул и слегка поладил мои ягодицы, чуть приподнимая шелковую рубашку. - Хотя...нет, мне правда завтра рано вставать.

   - Я прошу тебя, давай сейчас. Потом я уже не решусь.

   Не знаю, то ли серьезность моего тона, то ли скованность моего тела убедили его, но Митя, вздохнув и пробормотав что-то нечленораздельное, убрал руку с моего бедра и заерзал, полусидя устраиваясь на подушки. Я видела, как в лунном свете блестят его глаза, но не видела самого взгляда, и мне становилось хоть немного, но легче. Я села, осторожно прикрывшись одеялом, и глубоко вдохнула, нервно облизнув губу.

   - Я не говорила тебе раньше, потому что...потому что смысла не было. Наверно, мне надо было с самого начала все тебе рассказать, но...блин... - я озадаченно потела лоб, мысленно благодаря Митю за то, что он не пытался меня перебить. - Мить, у меня не может быть детей, - упавшим голосом сказала я ту самую фразу, которая не давала мне покоя весь последний год. - То есть...не то чтобы я к чему-то...просто...Я хочу быть с тобой, Мить. Очень хочу, но врать я не могу. Ты мне нравишься, и я бы хотела быть с тобой, но... - почувствовав, как подступают обжигающие слезы, я зажмурилась и закончила хриплым и надтреснутым голосом: - Ты просто должен знать. Если...если бы у нас когда-нибудь что-то получилось, я никогда не смогла бы...родить.

   Он не произнес ни слова. Я не знала, о чем он думает, что решает. Я даже не видела выражение его лица, но повисшее молчание угнетало меня, все глубже погружая в глубины отчаяния и беспомощности. И такая усталость навалилось, что больше всего на свете захотелось закрыть глаза и уснуть. Не видеть ничего, не слышать и не чувствовать. Укутаться в теплые объятия сна, где никакие неприятности и боль никогда меня не достанут.

   - Давай спать, - обессилено выдохнула через несколько минут. - Ты прав, завтра вставать рано...всем. Спокойной ночи.

   - Спокойной, - глухо отозвался парень, но я чувствовала, что он так и остался полусидеть на подушках. Но у меня не нашлось сил следить за его поведением. Откинувшись на подушки, я без подготовки нырнула в сон, как в глубокие успокаивающие волны океана.

   Утром я проснулась в одиночестве, забившаяся на самый край кровати и по самую макушку завернутая в одеяло, как будто спрятавшись в кокон. Часы показывали начало одиннадцатого, а у моего парня...хотя, наверное, уже бывшего парня, пары начинались в девять. Прикрыв на секунду глаза, я приказала себе не раскисать. В конце концов, жизнь не заканчивается. И у меня много дел.

   Механически я повторила все обычные утренние процедуры. Душ, макияж, кофе без сахара. Механически съездила в университет, отсидела все пары. Позвонила маме, поинтересовалась о ее самочувствии, ловко увильнула от ее проницательных вопросов и поехала в квартиру бывшего парня, чтобы забрать вещи. Я не винила и не осуждала его...умом я все понимала. Но мне хотелось успеть забрать вещи до прихода Мити, чтобы не встречаться и не рвать себе сердце еще сильнее.

   К моему удивлению Митя оказался дома. . Он сидел за компьютером и занимался какими-то своими важными вещами, так что из коридора я видела лишь синий экран. Неужели заново перепрограммирует? Вроде месяц назад только этим занимался. Мысленно я все списала на его причуды зануды-программиста и вежливо кивнула, на ходу вытаскивая из шкафа рюкзак.

   - Что ты делаешь? - Митя во все глаза наблюдал за моими действиями, но останавливать не спешил. - Кать, я к кому обращаюсь?

   - Вообще-то я вещи собираю, - с ледяным спокойствием, под которым бушевала лава эмоций, пояснила я, рывком открывая шкаф. - Разве не видно?

   - Зачем?

   Я судорожно сглотнула.

   - Это надо объяснять?

   - Да.

   - Мить, не надо, - попросила я его. - Пожалуйста. Я все прекрасно поняла и...Просто не надо, ладно?

   - Что ты поняла? - он снял очки и потер переносицу. - Я ведь ничего так и не сказал.

   - Вот именно, - с болью в голосе буркнула я, изо всех сил вцепившись в дверцу шкафа. - Мне не пять лет, Мить, и я все прекрасно поняла. Без слов. Я не осуждаю тебя и не обижаюсь...только дай мне собрать вещи.

   Я чувствовала, что еще немного и позорно разревусь прямо у него на глазах. Митя, надежный, честный Митя отмахнулся от меня. Самый надежный и порядочный из всех окружавших меня парней. А мысль о том, что такое в моей жизни случится еще не раз и не два, вплотную подтолкнула меня к истерике.

   Митя поднялся со стула и подошел ко мне, отрывая мои пальцы от гладкой поверхности и почти силой усаживая на диван. Присел рядом и откинул мою голову себе на плечо. Это стало последним испытанием для моей сдержанности, и я глухо, надрывно зарыдала. Митя неуклюже попытался меня обнять и начал скованно гладить по голове, шептать что-то.

   Я не позволила себе долго раскисать, и уже через пару минут парень облегченно вздохнул, явно довольный, что слезы так быстро схлынули. И он пустился в туманные пояснения, говорил, говорил, а я тупо кивала, почти все пропуская мимо ушей.

   - Пойми, Кать, я вчера...растерялся. Я первый раз в такой ситуации и... - он забегал глазами по комнате, стараясь смотреть куда угодно, только не на меня. - Я не знал, как себя вести и как реагировать. Но...но ты мне тоже нравишься, и я не готов от тебя отказаться, - Митя слабо улыбнулся и заправил мне за ухо прядь. - Мы что-нибудь придумаем, обещаю.

   Он не бросил и не отказался от меня, как я боялась. Нет, Митя заверил, что все наладится и все будет хорошо. Вот только его заверения не принесли мне долгожданной легкости и спокойствия, наоборот, я постоянно находилась в напряжении, томительном ожидании бури, пусть грозы пока не было видно. Я не знала, почему так, почему разговор с ним не успокоил меня, а даже наоборот, но я ощущала, будто мне сделали одолжение, снизошли до меня.

   Я пыталась себя уверить, что мне так только кажется, всего лишь игра воображения, не более, но каждый раз, когда я чувствовала на себе взгляд моего молодого человека, я неосознанно напрягалась и хмурилась. Со временем мои чувства притупились и поутихли, но не прошли.

   Брат и мама не знали всех тонкостей нашего разговора, я просто поставила их в известность, что Мите известно о моем осложнении, и мы все равно продолжаем жить вместе. Маму такой ответ вполне устроил, и Митя получил у нее заочную пожизненную индульгенцию, чего не сказать о Ваньке. Брат прекрасно меня изучил, поэтому видел, как я маюсь и понапрасну извожу себя. Вано даже порывался поговорить с Митей с глазу на глаз, но я его сразу же осадила, попросив не лезть не в свое дело.