Долина кукол - Жаклин Сьюзан

Холла разрешить мне записаться на магнитофон и попросила его прокрутить эту запись для прессы. Наверное, он передал это дело Джорджу, потому что я глазом моргнуть не успела, а Джордж уже тут как тут – примчался меня проведать. И привез мне это предложение. Он хочет стать моим импресарио, когда я выйду. Знаешь, он же собирает деньги, чтобы выкупить компанию у Генри.

– Лайон говорит, что компанию Генри выкупает фирма Джонсона Харриса.

Нили пожала плечами:

– Если у Джорджа хватит денег перебить цену Джонсона Харриса в течение пары недель, владельцем станет он. У него это получится, если только ему удастся расколоть свою жену-алкоголичку на несколько монет. У нее же миллионы.

У Энн даже голова закружилась.

– Какая жена-алкоголичка? Джордж не женат.

– Джордж – ловкач тот еще. Когда мы c ним познакомились, он уже был давным-давно женат. Он женат на этой даме уже двадцать лет. Но, как он сам сказал, только в интересах дела. Он думал, что она через несколько лет даст дуба. Но хоть у нее печень не работает, она еще жива и владеет деньгами. Так что я не знаю, где он раздобудет денежки, если только не прикончит ее втихаря в ближайший месяц. И насколько я знаю Джорджа, от него этого вполне можно ожидать – я этого гада не перевариваю.

– Но он хоть добыл для тебя этот контракт.

– За хорошие комиссионные. Я сказала ему, что двадцать кусков мне не помешали бы. Ты же оплачиваешь мое лечение, и мне надо вернуть тебе деньги. И мне к тому же понадобятся деньги, когда я выйду отсюда. И все-таки я надеюсь, что Джорджу не удастся прибрать к рукам дело Генри. Меня от этого Джорджа просто мутит.

Когда Энн ехала от Нили, мысль стала приобретать определенную форму и по приезде сложилась окончательно. Генри сказал, что нужно время, а на этом как раз можно его выиграть. Поставив машину в гараж, она позвонила Генри. Ей надо c ним повидаться очень срочно, и они договорились поужинать в небольшом ресторанчике на Пятьдесят третьей улице.

– А почему бы и нет? – сказал Генри, когда она поведала ему о своем плане. – Вполне естественно, чтобы историю Нили написал именно Лайон. Он же очень давно ее знает. А тебе это даст еще не меньше месяца.

– Но тебе надо подкинуть эту идею Джорджу. Предложение должно исходить от Джорджа, чтобы я оказалась ни при чем.

Лайону предложение Джорджа очень понравилось. Но посетить Нили он отказался. Ему не хотелось нарушать те воспоминания о Нили, которые он сохранил c давних пор, – о смешливой и жизнерадостной девчонке. Он настаивал, что должен написать очерк именно под таким углом. Он разговаривал c Нили по телефону и послал ей экземпляр очерка на одобрение. Нили была просто в восторге от того, как складывается очерк. Работа шла хорошо, и к концу сентября Лайон был уже готов переписать все набело.

В начале октября Генри снова после поспешных переговоров встретился c Энн в «Двадцать один». Она изложила ему свое последнее предложение, и глаза ее сверкали. Он внимательно ее выслушал, потом взмахнул руками:

– Ну ты прямо как танковая дивизия – только ничего из этого не выйдет.

– Почему?

– Он не хочет быть владельцем агентства. Я знаю Лайона. Он любит писать.

– Но, Генри, попробовать-то можно. Скажи ему, что ты не хочешь, чтобы фирма Джонсона Харриса поглотила дело, которому ты посвятил жизнь. Попробуй – умоляю тебя!

– Но, Энн, даже если я скажу ему, что деньги взаймы даю я, он все равно в конце концов узнает.

– Об этом в свое время позабочусь я. Генри, нельзя терять ни минуты.

Лайон задумчиво отхлебнул кофе.

– Я польщен, Генри… но только это не для меня.

Официант подлил кофе в чашку Генри. Подождав, пока официант отойдет, Генри ответил:

– Понимаешь, Лайон, я этому хозяйству отдал всю жизнь. Фирма Джонсона Харриса просто недостойна того созвездия талантов, которых я вытащил на свет божий. Да и Джордж Беллоуз тоже не заслуживает, чтобы его списали за ненадобностью. Разумеется, они не выгонят его на улицу, сделают вице-президентом, начнут перекидывать на всякие высокие, но совершенно бесполезные должности, пока он просто не окажется вынужден уйти. Честное слово, я из-за этого ночей не сплю. Поэтому-то я и предлагаю тебе деньги взаймы, чтобы ты выкупил агентство на паях c Джорджем.

– Но почему мне? Почему не одолжить деньги Джорджу?

– А как по-твоему, почему Джордж сам не смог набрать нужную сумму?

– Наверное, сумма уж очень велика.

– Нет, не в этом дело. Просто всем известно, что Джорджу одному c этим делом не справиться. Он великий бизнесмен, но c людьми работать не умеет. Половина звезд от нас уйдет. Но если я выдвину тебя… если мы все это разыграем правильно, хорошо разрекламируем… начнем c неопределенных слухов в газетах… как я искал именно тебя… постепенно придадим этим слухам размах… Слушай, ведь еще очень многие помнят, как ты замечательно работал.

Лайон покачал головой:

– Я польщен, мне очень приятно. Но я – пас. Мне хорошо в Лондоне. Мне не нужна напряженная работа в агентстве. Я ненавижу крысиные бега и очень люблю литературные занятия.

– А Энн?

Лайон устремил взор на сигарету:

– Пожалуй, только из-за нее и стоит подумать. Она знает о твоем предложении?

– Нет. – Генри надеялся, что это прозвучало убедительно. – По-моему, Энн хотела бы, чтобы ты принял решение без давления извне.

– Генри, но ты предлагаешь такую кучу денег.

– Мне деньги не нужны. Я всего лишь хочу на покой. Окончательно меня в этом убедила последняя кардиограмма. Но я хотел бы, чтобы агентство продолжало жить. Ты можешь возвращать мне деньги ежегодно, по чуть-чуть. Меня это не волнует.

– Ты очень обидишься, если я откажусь?

– Да, Лайон, очень. Ты уже меня бросил тогда, когда ты был мне особенно нужен. И сейчас ты мне очень нужен. Мне нужно, чтобы ты и Джордж продолжили мое дело.

1962 год

Второго января 1962 года «Беллами и Беллоуз» официально стали «Беллами, Беллоуз и Берк». Джордж стал президентом, Лайон – вице-президентом, а Генри окончательно отошел от дел, но, по категорическому настоянию Лайона, фамилия Генри осталась в названии агентства. Для прессы и клиентов был устроен прием c шампанским, который превратился в двойное празднование, когда Лайон объявил, что завтра они c Энн вступают в брак.

Когда празднование было в полном разгаре, Генри отозвал Энн в сторонку. Их маленького совещания никто не заметил.

– На следующий год ему придется узнать правду, – шепнул Генри.