Кэтрин Харви - Звезды

– Однако дома есть кое-какие проблемы, – сказала она. – Ханна хочет учредить новую линию под названием «Перфект сайз интернейшнл». И она наняла для этого некую Ингрид Линд. Ханна без ума от Ингрид, утверждает, что та располагает замечательными связями среди иностранцев и имеет хороший вкус к экзотическим моделям одежды и принадлежностям туалета. Но проблема в том, что Алан невзлюбил Ингрид. Это первый случай, когда Ханна и Алан разошлись во мнении. – Филиппа не упомянула еще об одном обстоятельстве, которое беспокоило ее. Ханна втайне от других стала наблюдаться у кардиолога и принимать лекарства. Об этом Филиппа узнала случайно, когда услышала, как Ханна говорила с врачом по телефону.

– Ну вот, – сказал Пол, когда услышал сдержанный стук в дверь, – прибыл ужин.

Накинув банный халат, приготовленный в ванной для удобства проживающих в отеле, он прошел в гостиную и открыл дверь улыбающемуся официанту, который вкатил сервировочный столик.

После того как все было приготовлено и официант ушел, они уселись за стол.

– Подожди-ка, – сказал Пол. Он перегнулся через стол и приоткрыл халат Филиппы, так, чтобы было видно грудь. – Вот так лучше. – Он стал намазывать булочку маслом.

Филиппа взяла нож и вилку и придвинула тарелку с мясом, которое еще шипело и сочилось. Краешком глаза она наблюдала за Полом. Когда он тянулся за чем-нибудь, под халатом обнажалась крепкая грудь и торс.

Он широко улыбнулся, поднимая свой бокал.

– Мясо и шотландское виски! Настоящая американская еда!

Отпивая виски, он нечаянно пролил на колени.

– Ого! Холодное, – сказал он. – Взяв салфетку, Филиппа, стремясь ему помочь, встала из-за стола, ее халатик полностью открылся.

Она наклонилась к нему, но он со стоном зарылся лицом в ее волосы.

Мясо и жаркое остались нетронутыми.

Позже, когда они, обнявшись, лежали на диване и его ладонь ласкала ее обнаженную грудь, Пол произнес: – Филиппа, я должен сказать тебе кое-что.

Филиппа сонно пробормотала:

– Да?

Ее голова покоилась на его плече и рука ласково поглаживала его мускулистый живот. Они столько занимались любовью, что она была блаженно изнеможена.

– Фрэнсин уходит от меня.

Рука Филиппы остановилась и замерла на его животе. Она молчала, а он продолжил:

– Разве ты не хочешь узнать, почему?

– О, Пол, – сказала она, – конечно, ради Бога. – Она села.

– Я решил не выставлять свою кандидатуру на президентских выборах. Меня политика никогда не увлекала, она увлекала Фрэнсин. Честолюбие исходило от нее, и долгое время я позволял ей быть честолюбивой за двоих. Но после смерти сына… нашим отношениям пришел конец. Она никогда этого не говорила, но я думаю, в душе она винит меня в его гибели. Он существовал на лекарствах, под постоянным наблюдением врачей… Я часто был в разъездах… Не знаю… Но мы становились чужими. На людях мы выглядели как безупречная пара, но все больше удалялись друг от друга. Она стала сухой и черствой, замкнулась на одном – чтобы ее муж оказался в Белом доме. Поэтому, когда я сказал, что не стану бороться за президентский пост, она подала документы на развод.

– О, Пол!

– На самом деле развод назрел уже давно. Найдутся другие кандидаты, которые завоюют сердца избирателей. Говорят, что свою кандидатуру собирается выдвинуть преподобный отец Дэнни Маккей. Он телевизионный священник, обожаемый миллионами, и я знаю, что партия его поддержит. Ну, а как насчет тебя, Филиппа, как насчет нас? Теперь я буду свободен.

Она вдруг осознала, что не знает, как ответить. Целых пятнадцать лет она стремилась к нему, мечтала о нем, представляла его в постели с собой. Но никогда не допускала, что ее мечты могут стать реальностью.

– Чем ты займешься? – спросила она, откладывая свой ответ. – Заведешь винодельню?

– Винодельней может заняться мой брат. Я хочу стать моряком, Филиппа, – сказал он возбужденно, – я приметил одну виллу в Западной Австралии. Поедем вместе. Ты станешь моей женой, и мы проведем оставшуюся жизнь вместе.

Неожиданно Филиппа почувствовала, что она боялась этого. С того момента, как он вошел и обнял ее, что-то в глубине души говорило ей о том, что в этот дождливый вечер они не просто займутся любовью – это рано или поздно случилось бы, – а произойдет нечто большее. Она встала и надела халат.

– Это не так легко для меня, Пол, – сказала она, отворачиваясь от него, так как неожиданно осознала свою наготу. – Надо подумать об Эстер. Я не могу так просто забрать ее из школы, от всех, кого она знает, от ее друзей. И я не могу бросить «Старлайт».

– Эстер всего пятнадцать лет. В ее возрасте легко адаптируются. А управлять компанией ты можешь, находясь в Австралии. Как бы там ни было, – сказал он, прикоснувшись к ней, – я полон решимости убедить тебя.

Но она отстранилась.

– Это не так просто, Пол.

– Это просто, если ты любишь меня. А ты любишь?

Она взглянула на него, этого замечательного мужчину с красивым телом, который так любил ее.

– Конечно, я люблю тебя, Пол.

– А я люблю тебя. Вот и все.

Он снова обнял ее, и она поняла, что он прав: они любят друг друга, и этим все сказано.

– Да, я выйду за тебя замуж, – шепнула она, целуя его. – Только дай мне немного времени, надо кое-что уладить.

– Конечно, дорогая. Через несколько дней я полечу в Австралию и там буду ждать тебя. А пока… – Он взял ее на руки и отнес в спальню.

Парижское небо было холодным и серым; оно низко нависло над башнями собора Нотр-Дам и Сеной, и казалось, что оно не падает на город только благодаря людским мольбам. Но Филип те было тепло. Она сидела за стеклянной стенкой кафе, в котором у нее была назначена встреча с Иваном Хендриксом и, ожидая его, просматривала свою почту.

Сначала она прочитала письмо от Эстер («Майк – это древняя история, мама. Пока я не встретила Джейсона!») и Чарми («Компания переводит Натана в Огайо»). Письмо Пола она отложила, чтобы прочитать в последнюю очередь. Он живописал виллу в греческом стиле, купленную на реке Суон, и прислал фотографию, на которой запечатлен у руля семнадцатиметровой гоночной яхты, лицо загорелое и обветренное, в глазах, кажется, мелькают победные искорки. Филиппа подняла голову и увидела знакомую фигуру. Он переходил булыжную мостовую, маневрируя между «ситроенами», водители которых нетерпеливо сигналили. За восемнадцать лет Иван почти не изменился. Филиппа могла понять, почему Чарми так привязана к нему. Это был соблазнительный мужчина спортивного сложения – она могла представить его на мостике авианосца с биноклем на шее. Иван обладал добродушно-веселым характером, тонким чувством юмора и очень серьезно относился к своей работе детектива. Как у Чарми, так и у Филиппы частенько возникал интерес к личной жизни Ивана.