Кэтрин Харви - Звезды

Вошел официант, толкая тележку, накрытую белой скатертью, на которой стояла хрустальная ваза с нарциссами и бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом.

– Что это? – спросил Смит. И прочитал на приложенной карточке: «Наилучшие пожелания от Саймона Джунга».

Когда официант удалился, он подошел к ней, все еще стоявшей у окна, и спросил:

– Что вы об этом думаете, Джудит? Должны мы принять его предложение о мире?

– Меня все это выводит из себя больше, чем вас.

– Вас – может быть, – он стоял совсем близко, почти касаясь ее плеча, глядя в окно на то, как ночь укрывает сосны, – у меня гораздо больше опыта общения с прессой. Я научился воспринимать сенсационные новости определенным образом. Возможно, меня это выводит из себя, как и вас, но проявляю я свои чувства иначе.

Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, и ощутил вдруг, как трогает его маленькая родинка чуть ниже мочки ее левого уха.

– Ваше восприятие очень непосредственно и прямолинейно. Вы взрываетесь и неистовствуете, тогда как я хладнокровно приглашаю юриста.

Она смотрела на него и думала, почему эти темно-синие глаза не выглядят такими на экране. В кинофильмах он обладал магическим обаянием, но в реальной жизни…

Она отошла от окна и сказала:

– У меня появится язва желудка, если я не буду взрываться и неистовствовать.

Два улыбающихся официанта – «Добрый вечер, мадам, месье!» – доставили ужин. Пока один из них накрывал стол, второй обошел комнату, зажигая лампы, потом задернул шторы и разжег в камине дрова, которые каждое утро приносили и укладывали на медный лоток.

Когда они удалились, Смит откупорил шампанское, придвинул Джудит стул и пригласил:

– Мадам!

Они ели, ощущая благотворное тепло от огня камина, от сияющего хрусталя, столового серебра и китайского фарфора. Смит с нескрываемым аппетитом привычно поглощал красиво приготовленные яства, в то время как Джудит, всегда считавшая обыкновенный стек-миньон из филе вершиной кулинарии, только дивилась пиршеству, которое он заказал: зажаренная на грили меч-рыба с мятным маслом, красный салат-латук, сдобренный козьим сыром, тончайшие ломтики хлеба, поджаренные с маслом, пряными травами и тертым сыром «Пармезан» так, что они хрустели на зубах, наконец, холодный компот из клубники в серебряных вазочках.

Не зная, с чего начать, она последовала примеру Смита и намазала тонким слоем немного икры на тост. Джудит всего лишь второй раз в жизни пробовала икру и еще не разобрала, нравится ли она ей.

– Знаете, Джудит, – сказал он, – в первый раз я как следует попробовал настоящую белужью икру, когда мы в Иране снимали «Золотую Орду». Шах тогда пригласил всю съемочную группу в свой дворец…

Джудит слушала зачарованно. Он говорил о мире и времени, в которых ей не было места. В самом деле, она еще даже не родилась, когда «Золотая Орда» вышла на экраны.

– Зачем вы носите такую прическу? – неожиданно прервал Смит свой рассказ.

Джудит вздрогнула. Она так причесывалась со студенческих лет. И никто никогда не комментировал это, даже Морт.

– Я только что подумал, – сказал он, показывая руками, – как будут выглядеть ваши волосы, если их распустить.

Она подумала о дворце шаха, о белужьей икре, обо всех нашумевших по всему миру романах Смита с графинями, королевами экрана и богатыми дамами из высшего общества. Она вспомнила, что однажды он чуть не женился на наследнице, как полагали, самого большого состояния в Соединенных Штатах. Как могла Джудит, всего лишь семейный врач из Грин-Пайнс, конкурировать с таким прошлым?

И вдруг она осознала, что хочет конкурировать – она хочет стать уникальной женщиной в его жизни, единственной женщиной, которой он позволил стать свидетельницей его уязвимости.

Она взглянула на него через стол и увидела, как чертики пляшут в его глазах – вызывая на роман, на приключение.

Неожиданно она почувствовала сильнейшее возбуждение.

– Джудит… – начал он. И тут зазвонил телефон.

Подозвали ее: срочно потребовался врач.

– Очень сожалею, – сказала она, надевая свой белый халат. – Я должна идти. Травма в клубе здоровья.

Он остановил ее в дверях:

– Вы вернетесь?

Она посмотрела в его глаза и улыбнулась.

– Да, если не будет поздно.

41

Дэнни поручил свой «ягуар» гостиничному парковщику и вошел в экзотический холл отеля «Марриотт». Перед этим он заезжал еще в четырнадцать отелей, поскольку должен был расправиться с миниатюрной официанткой, которая считала, что он похож на ее кузена Эла.

Дело не терпело отлагательств.

Где же среди этой проклятой пустыни могла быть эта скотина?

Он подошел к столу для приема посетителей, мельком показал карточку журналиста и сказал:

– Привет. У меня встреча с Филиппой Робертс. Не могли бы вы сообщить ей, что я здесь? – Дэнни решил, что так быстрее можно добиться результатов, нежели просто спросить, проживает ли она в отеле. Никаких вопросов, надо действовать так, будто ты точно знаешь, что она здесь.

– Одну минуту.

Он стоял в напряжении, барабаня пальцами, пока два попугая на жердочках пытались перекричать друг друга. Наконец девушка вернулась и сказала:

– Вы можете позвонить вон там по этому номеру.

Он подошел к белому телефону и только когда произнес: «Мисс Робертс?» – понял, что его собеседник – молодой человек с австралийским акцентом. Без сомнения, тот самый крестьянин, которого он видел с Филиппой. Не из тех ли он парней, думал Дэнни, которые работали в ее публичном доме «Бабочка»? Из-за которого он был арестован, унижен и разорен?

– Можно поинтересоваться причиной визита? – спросил крестьянин. – Боюсь, мисс Робертс ничего не знает о встрече с вами.

Дэнни переключился на самоуничижительное обаяние, которое обычно открывало перед ним все двери.

– Ну, это была просто уловка. Видите ли, я журналист и мне бы очень хотелось взять у мисс Робертс интервью для статьи, над которой я работаю. Меня интересовало, не найдет ли она сегодня для меня немного времени?

– Извините, мисс Робертс занята.

– Тогда, может быть, завтра?

– Извините, но вам придется устраивать интервью через ее офис в Лос-Анджелесе.

– Меня поджимают сроки. Это не займет много времени, я обещаю.

– Извините, – сказал австралиец и положил трубку. Пока Дэнни вешал свою трубку, думая: ты получишь свое, ты, сука, – он уже принимал решение, что делать дальше.

Вероятно, было бы легко выяснить, в каком она номере, но что потом? Подняться туда прямо сейчас и преподнести Беверли главный сюрприз ее жизни? Но это лишит его многих удовольствий. Кроме того, налет в духе коммандос – для тупиц, а Дэнни Маккей работает классно, в особом стиле. Теперь, когда он наконец добрался до Беверли, ему хотелось сыграть с особым вкусом, не торопясь, со смаком.