Глеб и Аврора. Брак по расчету (СИ) - Олег Ростов

— Не обманывай меня. Ты заболел? Простыл? Скажи мне правду.

— От тебя ничего нельзя скрыть. Да, схватил тут насморк. Ничего страшного.

— Глеб, одевайся теплее, не лето уже. А лекарства есть какие-нибудь?

— Есть не беспокойся. Аврора, ну ты чего? Не сопи в трубку.

— Глеб, я уже соскучилась по тебе.

— Я тоже. Нет привычной теплой и мягкой жены под боком. — Услышала его смех и тут же кашель.

— Глеб, ты кашляешь? Насколько всё серьёзно?

— Аврора, прекрати. У меня всё нормально. Лучше расскажи, как там у вас?

— У нас без изменений. За исключением, Данил приехал к Ксюше.

— Серьёзно?

— Да, а ты разве не знаешь?

— Нет. Хотя мы с мамой говорили на эту тему. Всё же считаю это преждевременным.

— Глеб, как ты можешь? Данька любит Ксюшу, у них дочка родилась. И Ксюша Даню любит. Ты бы видел её! Он остался в Усадьбе, у Ксюши. Утром она вся светилась. Улыбалась, была счастлива. Глеб, она женщина, которая нашла своё женское счастье. Ты думаешь для этого много надо? У неё есть любимый мужчина, с которым не надо прятаться. Есть дочь от этого мужчины. А Даня то как счастлив. Тем более, Рене нет. Это печально, но такова жизнь.

— Ладно, дорогая, закрыли эту тему. Как ты себя чувствуешь?

— Более-менее. По утрам, конечно, тошнит. Но терпимо. Днём вообще ничего не чувствую. Спокойно работаю в центре… Глеб, а ты когда вернёшься?

— Скоро. Мы уже почти всё сделали. Привезу тебе подарочек. Сюрприз.

— Правда? А какой?

— Узнаешь.

— Теперь я не успокоюсь. Скажи, какой?

— Аврора, если я скажу, то он перестанет быть сюрпризом.

— Ну и пусть перестанет. Скажи?

— Любопытной Варваре, на базаре нос оторвали,

— Тогда я буду плакать. И тебе будет стыдно, что довёл беременную жену до слёз.

— Это нечестно. Аврора, это смахивает на шантаж и вымогательство. Я никогда не думал, что ты, моя жена, мать моих детей, встанешь на такую скользкую дорожку. О горе мне!

— Какую ещё скользкую?

— На путь уголовщины. Вымогательство и шантаж — это статья, дорогая. Но у нас хорошие адвокаты, думаю тебе много не дадут. Особенно учитывая твое положение.

— Тебе смешно? — А у самой губы стали разъезжаться в улыбке.

— А тебе нет? Да ладно, я уже вижу на твоих прекрасных губах улыбку.

— А сколько немного мне дадут?

— Года полтора расстрела. Но я буду приходить к тебе на свидания. Представь, как романтично. Тебя приводят в зековской униформе, с номером на телогрейке, в платочке. Нам дают три дня. Я тебе привезу конфет, чай и кусок сала.

— Я не люблю сало.

— Ничего, на зоне полюбишь. Короче, не отвлекайся. Зато представь, какая ты будешь голодная до мужчины. Думаю, набросишься на меня, как только дверь за собой закрою.

— Ошибаешься. Сначала, Глеб, я наемся сала, потом конфет. Причём без чая. И вот только потом у нас будет бешеная любовь.

— Ты уверена, что после такого меню у нас что-то будет?

— Уверена. Причём я буду в телогрейке с нашивкой, где будет значится моя фамилия, инициалы, номер отряда. Вроде так у зеков делается?

— Почему в телогрейке?

— Ну а как? Зека все в телогрейках ходят.

— То есть в телогрейке и в косынке?

— Конечно. Без этого никак.

Потом оба смеялись.

— Аврора, знаешь, я тут за Стивом наблюдаю, так вот, у него тут любовь образовалась всей его жизни.

— Правда? И как успешно?

— Пока не совсем. Она гордо не сдаётся, как крейсер «Варяг». Но подвижки уже есть.

— Как интересно! А Стасу пора. А то он всё один и один. Да и Юленьке мама нужна. Не будет же он с дочерью о чисто женских делах разговаривать⁈

— Согласен. Народ у меня забился тут, насчёт сроков, когда крепость падёт. Все с интересом наблюдают.

— Вам делать нечего, ставки на людей делать?

— Аврора, не будь занудной.

— И всё-таки, Глеб! Стас твой друг.

— Аврора, я ставки не делаю. Я же сказал: «Народ у меня забился…» Но я не говорил, что я сам ставлю на что-то. Я и так знаю, что он одержит вверх и Алёнка выбросит белый флаг капитуляции. Я думаю, в ближайшие несколько месяцев всё произойдёт.

— Глеб, приезжай быстрее. Я очень тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю, мой белокурый ангел.

Глеб приехал спустя неделю. В тот день я приехала пораньше из центра. Мы с Ксенией разговаривали в холле. Я держала малышку. В этот момент на внутреннюю площадку заехали машины.

— Кого это там принесло? — Удивлённо спросила Ксюша. Мое сердце заколотилось, я почувствовала, что он приехал. В холл зашли Глеб и Стив.

— О, мальчики приехали! — Усмехнулась Ксюша. — Таёжники-лесовики.

Глеб со Стивом засмеялись. А у меня ноги отнялись. Смотрела на мужа. Почему он не предупредил? Глеб похудел. Щетина на лице, но она ему очень хорошо шла. У меня ком в горле встал. Хорошо Ксюша забрала дочку. Глеб смотрел на меня странными глазами, как голодный волк. У меня даже в груди замерло и стало растекаться тепло. Он подошёл ко мне. Это был мой Глеб и в тоже время какой-то другой. Может я раньше не замечала, но в чертах его лица появилась какая-то жёсткость. Но она мне почему-то понравилась. Ноги стали слабеть.

— Глебушка⁈ — Только и успела сказать ему, как она меня обнял, прижимая к себе и вдыхая запах моих волос, уткнулся в них.

— Аврора. Как я по тебе соскучился.

Я обхватила его за шею, прижималась сама к нему. Вдыхала его запах. Он пах костром, лесом. Нет не нашим подмосковным. Этот лес пах по другому. От него шёл аромат другого леса. Бескрайнего, дикого. Запах смолы, деревьев, сладковатый запах мха и прелых листьев. И, как я потом поняла, кедром, шишками. Он привёз мне целую веточку с двумя красивыми шишками на ней. Я такого никогда не видела, только на картинках. Мы стояли, обнимались. Он тёрся об меня своей небритой щекой, закрыв глаза. Я стала целовать его лицо. Гладить его щеки, лоб, глаза.

Он всё же там заболел. Сильно простыл. Я так и знала!

— Солнышко, — проговорил он, — пойдём с тобой в баньку? Парить тебя