Образцовый доктор - Татьяна Донченко

я и вижу, – хитро проговорила Елена. – Настолько «ничего нет», что наш бедный доктор Кораблев простоял несколько минут напротив вашей кровати, делая вид, будто что-то читает в планшете… Наверное, хотел что-то сказать перед отъездом, но вы так сладко спали. Даже капельницы малышке менял сам, потому что «очень любит брать на себя работу медсестер», – на последних словах она сделала жест кавычками.

– Оу… – вздохнула я. Так вот кто это делал! – Это… кое-что объясняет.

– Может, между вами и нет ничего, но наш красавчик док явно на вас запал, – подмигнула блонди и снова вернула свое внимание на телефон. Она взяла с тумбочки печенье и тихо грызла, улыбаясь в телефон. – Не могу, этот жор меня беспокоит, не хочу опять набирать! – пожаловалась она.

– Давай его сюда, я поберегу до утра, – я встала и тихо подошла к ее постели. Елена отдала мне упаковку печенья и отряхнула руки.

– Спасибо! – с выдохом облегчения она легла поудобней к своей дочке и снова взялась за телефон: – надо написать Олегу, чтобы прекратил меня подкармливать!

– Наверное, он просто рад и не знает, как это выразить, – улыбнулась я.

– Не то слово! – отозвалась девушка и чмокнула телефон.

Я вернулась на свое место к Машуле, потрогала ее лобик. Жар спал.

Легла рядом, думая о том, как повезло Елене с заботливым мужчиной. Мне приходилось бороться со всеми невзгодами беременности в одиночку. Вроде бы, была замужем, но как будто бы и нет…

Слова соседки о Кораблеве назойливо крутились в голове.

Еще и воспоминания о том, как в саду Алексей взял меня за руку. Как это было… интимно. И как хорошо!

Замечания Елены обнажили то, что я сама старательно прятала от себя – смутное, тревожное влечение к доктору Кораблеву, которое проснулось во мне спустя пять лет. А, возможно, никогда и не спало. Я никогда его не забывала. Ни дня.

Алексей внимательный, заботливый, чуткий… в нем чувствовалась какая-то особенная теплота. Или это я сама себе все нафантазировала?

Стыд обжигал. Для всех вокруг я – мама пациентки. Он – врач. Между нами не может быть ничего, кроме профессиональной дистанции. Но Елена заметила… А вдруг и другие видят? И этот скандал с Валерой. Что они обо мне подумают? Будут шептаться за спиной?

Я закусила губу. Я не должна об этом думать. Я должна сосредоточиться на выздоровлении Машули. Но образ доктора Кораблева снова всплывал перед глазами. Его добрые глаза, его мягкий голос, его руки… Господи, за что мне это?

Я перевернулась на другой бок, пытаясь отогнать навязчивые мысли. Но тщетно. Стыд и неловкость смешивались с робкой надеждой на что-то большее. И эта внутренняя борьба не давала мне покоя. Ночь обещала быть долгой.

Глава 13

Машуля разбудила меня к утру тихим, жалобным стоном. Открыв глаза, я увидела ее маленькое личико, искаженное болью.

– Мамочка… животик болит, – прошептала она.

Я коснулась ее лба. Он горел. Меня охватила тревога. Я помнила, что сказал врач, что температура может держаться несколько дней после операции, и я надеялась, что это всего лишь обычное восстановление. Но сердце предчувствовало, что что-то не так.

Не медля ни секунды, я побежала за врачом. В голове крутились самые страшные мысли. Почему температура не спадает? Что происходит с моей девочкой?

Вернувшись с доктором, я с замиранием сердца наблюдала, как он осматривает Машин животик.

Следы от трех разрезов после лапароскопии закрытые пластырями, казались сейчас особенно зловещими. Но больше всего меня напугал раздувшийся живот. Он выглядел неестественно большим.

Врач что-то пробормотал про газы и попросил медсестру поставить газовую трубку.

Машуля снова захныкала, испугавшись незнакомой процедуры. Мы с медсестрой уговаривали ее, успокаивали, гладили по головке.

В конце концов, трубка помогла, и Машуле стало немного легче. Жар сбили лекарствами, и она, наконец, уснула. Но меня не покидала тревога. Я сидела рядом, вглядываясь в ее бледное личико, и молилась, чтобы все обошлось. Что-то подсказывало мне, что настоящая борьба еще впереди.

– Бедные дети, за что им все это? – Елена тяжело вздохнула, держа в руках пачку с печенья.

Я посмотрела на тумбочку, где оставила его, когда забирала ради ее блага, и возмущенно воскликнула:

– Эй! Воришка! Что за дела?

Елена быстро стряхнула крошки с одежды, спрятала пачку, вытерла губы тыльной стороной ладони и вдруг замерла. Осознала, что ее уже поймали.

Она беззвучно засмеялась и закрыла рот рукой, чтобы не разбудить некоторых еще спящих маленьких пациентов и их родителей.

– Уже утро! – она кивнула в сторону окна, где разливались первые лучи рассвета. – А ты сама сказала «до утра»!

Беременность – удивительное время. Тебе всё прощают, о тебе заботятся, оберегают, угощают. Замечательный период! Если, конечно, нет токсикоза.

Я так страдала, что буквально не вылезала из больниц! После токсикоза начались проблемы с весом. Меня пугали, что девочка будет маленькой и с проблемами со здоровьем. Так напугали, что я сама поверила и притянула это в свою жизнь.

– Почему ты до сих пор в костюме? – уже серьезно спросила Елена. – Неужели не взяла с собой в больницу никаких вещей?

Я помотала головой.

– И для девочки?

Мое молчание само говорило за себя.

Желание получить должность управляющей захватило меня целиком. Мы переехали в новую квартиру давно, но вещи так и остались в коробках, не распакованные. Я просто не могла найти в себе силы взяться за это.

И как теперь попросить кого-то прийти к нам взять вещи? Ладно, зубные щётки и полотенца, но как искать в переполненных коробках, например, трусы?

– Хочешь, я помогу? Нас с Лёлькой сегодня выписывают, я могу купить тебе что-то, принести, тут ТРЦ недалеко.

– Правда? – я оживилась. Как я не подумала, что можно купить что-то новое в отделе домашней одежды. – Спасибо, но я даже не знаю, как-то неудобно… Может, я сама сбегаю?

– Не придумывай, будь рядом с ребенком. Я включу видеосвязь, буду все фоткать, все сама выберешь, если не доверяешь.

– Да не в этом дело, мне как-то неудобно…

– Неудобно писать стоя! – Она всплеснула руками, но осознав, что произнесла это слишком громко, затихла. Виновато оглядевшись, быстро закрыла рот печеньем. – Ну, заразы, чего ж они такие вкусные? – она понюхала их и аж закатила глаза от удовольствия. – Еще и с начинкой клубничной, сволочи! Я бы сейчас душу за лоточек клубники продала!

– А я бы – за зубную щетку, – грустно усмехнулась я.

Как мало мне теперь нужно для радости. Где все эти счета, планы, городские студии, менеджеры, которые