Red is my favourite colour (СИ) - Солодкова

Сэллоу хотел взять мою руку, но в последний момент отступил и тяжело вздохнул, зарываясь лицом в ладони.

— Я тоже считаю, что надо идти. Даже если нас там убьют… — он не дал мне договорить: резко подошёл слишком близко и заглянул в глаза.

— Об этом я и хотел сказать. — Он взял мои дрожащие и холодные пальцы и поднял наши руки на уровне груди. — Я не знаю, что нас там ждёт. Поэтому хотел сказать тебе, что…

Он запнулся и в сомнении поджал губы, отводя взгляд. Эта пауза показалась мне такой долгой, что я подумала, он забыл обо мне и погрузился в свои мысли, как вдруг его рука проскользнула по моей щеке и зарылась в волосы на затылке, притягивая моё лицо к его губам. Я почувствовала влажный и какой-то рваный поцелуй где-то в уголке рта и тут же, очнувшись, отстранилась.

— Ты с ума сошёл? — только и смогла выдохнуть я. На меня смотрел такой тёмный, такой потерянный взгляд.

— Извини, я… я просто… просто я не знаю, что… — Себастьян спрятал руки в карманы и, отвернувшись, лбом прислонился к колонне.

Мне стало так неловко, так отчего-то страшно, что я растерялась и снитчем выбежала из Крипты, дыша часто, почти задыхаясь.

Остановиться и перевести дух мне удалось лишь спустя несколько минут бега. В голове стучал колокол. Уши как будто заложило, а сердце колотилось быстро-быстро. Я забежала в тёмный закуток под одной из лестниц и опёрлась руками о стену. Грудь не переставала вздыматься и опускаться тяжело, заставляя то и дело глотать воздух ртом.

Что это было вообще? Точно ли это была я? Точно ли это был Себастьян? В голове предательски всплывало ощущение его губ, которое пробуждало такое странное чувство внизу живота, как будто стая бабочек резко ворвалась внутрь и защекотала своими многочисленными крылышками. Я ничего не могла с собой поделать, то и дело прокручивая этот момент снова и снова, снова и снова. Это щекочущее ощущение как опиум, невозможно остановиться вызывать его. В то же время я с содроганием вспомнила один случай в пещере, когда… неважно, не о чем здесь вспоминать.

Не знаю, сколько времени прошло, но старосты начали обход, значит, уже отбой. Учитывая то, что сегодня его отсрочили на час в честь последнего дня лета, было уже действительно поздно. Должно быть, Анна не находит себе места от волнения. Я нервно закусила губу, в последний раз заставляя приятное воспоминание всплыть в голове, и, отряхнувшись и поправив одежду и волосы, вышла из-под лестницы и направилась в гостиную. Я молила Мерлина, чтобы не пересечься ни с кем из знакомых, особенно с Себастьяном.

В гостиной было тихо, лишь кое-где был слышен шёпот переговаривающихся студентов, поэтому я быстро проскользнула в комнату и тут же встретилась с блестящими в темноте глазами Анны.

— Где ты была, чёрт возьми?! — зашипела она, откидывая одеяло и рывком приближаясь ко мне.

— Я… я застряла в библиотеке, что-то потерялась во времени, — нагло врала я в лицо подруге. Хорошо, что было темно, и она не видела, как густо я покраснела.

— Не ври! Мы с Чар… я сегодня весь вечер там сидела и тебя не видела! — она буквально дышала мне в затылок, пока я снимала мантию и расстилала кровать, чтобы наконец лечь.

— Ты, видно, была так занята Чарльзом, что меня даже не заметила. — Пора было вытаскивать козыри. Она не оставила мне другого выбора.

Анна задохнулась от возмущения, но, что-то пропыхтев себе под нос, развернулась и потопала к своей кровати, забираясь с головой под одеяло и отворачиваясь от меня.

Не знаю, спала ли наша соседка, но я слышала, как кто-то едва шевелился под одеялом, точно подслушивая. Небось напридумывала себе, что я была с Гарретом и всё такое… Тут я снова вспомнила причину своего позднего отбоя, и бабочки в животе не заставили себя ждать.

«О Мерлин», — прошипела я сквозь зубы, задыхаясь от этого чувства. Как будто летишь высоко на метле и резко начинаешь идти на посадку. Ощущения точь-в-точь такие же.

Я крепко зажмурилась и накрылась одеялом с головой, поджав ноги к груди. Я никогда не чувствовала себя так. Тогда, в гостиной Гриффиндора, когда Гаррет нечаянно касался моих рук или талии, я чувствовала что-то подобное, но не в таких масштабах. Теперь же эти ощущения буквально опьяняли, в носу стоял терпкий запах древесины и дыма, исходящий от Себастьяна. Голова шла кругом от воспоминаний случившегося в Крипте. Нас могут завтра убить или посадить в Азкабан, а я только и могу думать, что об этом недопоцелуе. Захотелось закричать. Нет, не от ужаса или страха, а от переполнявших эмоций. Просто сжаться в тугой-тугой комок и исчезнуть, взорвавшись на тысячу, нет, миллион частичек.

Я не представляла, как буду завтра смотреть в глаза Анне, как буду разговаривать с Себастьяном. Но мне было так безразлично. Я засыпала с искренней улыбкой, впервые за долгое время не думая ни о чем.

***

Какой же я дурак! Что я наделал?

Я ходил по Крипте, обхватив голову руками. Не знаю, что на меня нашло. Это чувство безысходности, чувство неопределённости сжирает меня. Я хочу чего-то, но не до конца понимаю, чего. В прошлом году у меня была цель — спасти Анну. Любой ценой. Я сделал это. Втянул не только саму Анну, но и близких мне друзей. Теперь нам грозит опасность. Мне, в первую очередь. Но я не могу перестать думать об Амелии. Об её горячих губах, рваном дыхании, порозовевших от смущения щеках. Я до сих пор ощущал фантомную мягкость её волос и гладкость кожи на своих руках. Вспоминал, как дёрнулись её губы, когда я неумело прислонился к ним своими. Как они едва раскрылись в поцелуе, прежде чем к ней пришло осознание происходящего, и она в спешке убежала.

Как обычно я сначала делаю, а потом думаю. Я планировал просто сказать ей, что чувствую. Хотя сам не могу ответить себе на вопрос, что я чувствую? Мысли роились в голове, не давая ни секунды на отдых. Даже во сне я видел её отдаляющуюся фигуру, тянул к ней руки, но не мог достать. Образ Амелии растворялся всё сильнее, я чувствовал, как теряю эту связь, как она ускользает от меня сквозь пальцы. Как же паршиво на душе.

Что теперь делать? Неужели я всё испортил ещё больше? Я всегда знал, что