Клетка для соловья (СИ) - Соболянская Елизавета

Для официальных мероприятий Финн обращался в специальные агентства, но девушек всякий раз выбирал разных. Словно тасовал колоду – блондинка-брюнетка-рыжая-шатенка-и снова брюнетка. Хозяйка уже отчаялась подобрать бизнесмену «его типаж», предлагая то «дерзкую девчонку», то «утонченную даму». Никто не попадал. А вот сегодня Фира Моисеевна поняла – почему. Если дочь похожа на мать, значит в свое время Марк Аркадьевич сумел отыскать сокровище, а потеряв его не стал искать вновь.

Пожалуй, надо присмотреться к этой Секлетинье – ну и имечко! Что если девчонка не глупа и поможет отцу обрести счастье? Нельзя же такому представительному мужчине все время быть одному? С такими мыслями домработница приправила бульон лавровым листом и овощами, дала еще разок закипеть, процедила, налила в красивую бульонницу, насыпала в пиалку сухарики, добавила сыр и поставив все на поднос, двинулась на второй этаж. Будем налаживать контакты!

Когда дверь тихонечко приоткрылась, Клеточка немедля распахнула глаза.

– Секлетинья Марковна, – по счастью экономка приглушила свой голос, и девушке не пришлось хвататься за голову.

– Да, заходите, – хриплым от сна и слез отозвалась Клеточка.

– Я принесла вам сок, бульон и таблетки…

Экономка аккуратно, без стука поставила поднос на прикроватную тумбочку.

– Помочь вам сесть?

Девушка пошевелилась, и прикрыла глаза, стесняясь покрасневшей кожи лица. Однако Фира Мисеевна сделала вид, что ничего не заметила – предложила пачечку влажных салфеток, подняла подушки, уточнила:

– Бульон через трубочку будете пить или через край?

– Через край попробую, – негромко ответила Секлетинья.

Она заметила, что женщина относится к ней чуть иначе, чем при первой встрече, но сил на разговоры не было. Выпив таблетки и немного бульона, Клеточка вежливо поблагодарила Фиру Моисеевну и устало прикрыла глаза. Экономка поняла безмолвный посыл – уложила подушки обратно и вышла, забрав посуду.

Что ж первый контакт не самый приятный, но девочка умеет себя держать, и даже жуткие синяки на лице не отменяют ее привлекательности. Найти Марку Аркадьевичу похожую жену будет непросто!

Глава 13

Секлетинья уже практически уснула, когда к Финну приехала Софья. И не одна. Маргарита Александровна лишь поджала свои выразительные губы, когда увидела мужчин, сидящих за столом на кухне. Но… внучка!

– Добрый день, Марк Аркадьевич, – сухо, но вежливо произнесла она, не стесняясь разглядывая зятя. Вытянулся, заматерел, научился носить дорогие костюмы и швейцарские часы. Впрочем, она все равно не понимает, что дочь в нем нашла. Но ради внучки…

Похоже Финна одолевали те же мысли.

– Добрый день, Маргарита Александровна, – так же сухо ответил он.

– Я бы хотела увидеть Клеточку.

– Лина приняла лекарства и отдыхает.

– Лина? – бабуля подняла тонкую аккуратно подрисованную бровь, – вы называете дочь кошачьей кличкой?

Марк не успел ответить – вмешалась Софья:

– Маргарита Александровна, Секлетинье нужно переодеться в домашнее. Болеть в нарядном платье неудобно…

– Да, я там собрала ее одежду, – тут же переключилась теща Финна, а Соня аккуратно увела ее наверх – показывать комнату и выбирать домашнюю вещичку для внучки.

– Ух, – Горецкий отхлебнул коньяк, и тряхнул головой: – ну и теща! Аж морозом по коже пробрало!

– То-то и оно, – хмыкнул Трунов, пригубливая свой бокал. – При этом Миля была нежной и доброй.

– Надеюсь дочка твоя в мать пошла, а не в бабку! – негромко сказал Антон, делая еще глоток.

Да уж, под взглядом этой немолодой женщины мороз прошел по коже! Однако с появлением гостей разговоры утихли, а вскоре со второго этажа спустилась Софья, и упала в свободное кресло:

– Ох, Марк Аркадьевич, как у вас тут хорошо! Тихо! – с легким смешком сказала она и подтолкнула брата: – налей и мне стаканчик, все равно домой шофер повезет.

Антон без возражений плеснул сестре немного виски, но щедро засыпал напиток льдом и плеснул колы. Молодая женщина пригубила коктейль и наклонившись вперед сказала:

– Я говорила с врачами. На ребрах останутся шрамы. Подвижность нужно ограничивать недели три. Плюс сотрясение. Боюсь Секлетинья не сможет сдать ЕГЭ в этом году. Такое напряжение для нее просто опасно. Окулист просил показаться, когда синяк на лице спадет. В общем я не знаю, как сказать вашей дочери и ее бабушке, что поступление придется отложить на год.

Мужчины нахмурились одновременно. А от дверей вдруг раздался спокойный усталый голос:

– Мне можно не объяснять, а Клеточке я сама скажу.

В один миг постаревшая Маргарита Александровна вошла в гостиную, и села на диван рядом с зятем:

– Налей и мне Марк, нечего нам с тобой делить. Милю мы вместе любили. И Секлетинью любим. Я ей все скажу. Она девочка не глупая, поймет. Только… сидеть дома не сможет. Пусть курсы выберет какие-нибудь, или подработку ей найди…

Финн молча смешал для тещи виски с колой, подал бокал и взволнованно сказал:

– Поищу, Маргарита Санна, только я же не знаю, чем она увлекается, что любит…

– Ну вот поправится, и спросишь, – ровно ответила бабуля, потом отхлебнула крепкий, шипучий напиток, и призналась: я ведь боялась этого Каменского. Потому и написала тебе ерунду, только бы ты приехал и девочку нашу спас. А оно видишь, как вышло…

Трунов неожиданно для себя сжал ладонь немолодой уже женщины и пообещал:

– Ничего, и парню этому весело будет, и папаше его. А Клеточка у нас крепкая, не сломается!

Следующие несколько дней в особняке прошли вполне мирно. Маргарита Александровна обживалась на новом месте и вела долгие беседы с Фирой Моисеевной. Двум повидавшим жизнь дамам нечего было делить, к тому же Маргарита Александровна абсолютно не вмешивалась в процесс приготовления блюд, зато искренне восхищалась талантом экономки.

Секлетинья восстанавливалась здоровье. Ей приходилось ежедневно ездить в медцентр и лежать там под капельницей, да еще регулярно пить таблетки и выдерживать обработку разреза на боку, но это были пустяки, ведь вечером ее усаживали в кресло в гостиной, приглушали свет, и они разговаривали с отцом и бабушкой. Негромко, осторожно, чтобы не вызвать нового приступа головной боли. Вспоминали детские шалости Клеточки, делились забавными историями.

Однажды зашел разговор о музыке и на следующий день в гостиной появился рояль, а в комнате Клеточки – гитара. Да-да, она проговорилась, что хотела учиться игре на гитаре, но не хватало времени. Отец подмигнул ей, показывая рояль, а на гитаре была записка с телефоном преподавателя. И хотя заниматься сразу не было возможности, Секлетинье было очень приятна такая забота.

В ответ она, поразмыслив забралась в шкатулку с рукоделием (девочка должна уметь шить и вышивать!) отыскала маленькую вышивку с окном и видом на лавандовое поле, попросила шофера отвезти ее в рукодельный магазинчик после процедур и через несколько дней положила на столик у двери ежедневник в самодельной обложке с надписью «папе».

Правда были и менее приятные встречи. Марк Аркадьевич объяснил ей, что внезапное появление наследницы всколыхнуло местный «бомонд». В дом по случаю болезни Секлетиньи никого не приглашали, но кое-кто пользовался предлогами, чтобы увидеть дочь Финна «в живую».

Владельцы фирм, с которыми работал Трунов внезапно позабыли про секретарей и курьеров, и начали привозить бумаги лично. Служба доставки регулярно «путала адреса» и привозила в особняк роскошные букеты, корзины с шоколадом и мягкие игрушки невероятных размеров. Фира Моисеевна хохотала, и лично открывала двери, притискивая гостей своим необъятным бюстом:

– Вы что-то хотели, юноша? – голосом кота Леопольда спрашивала она, – о! Это мне? – букет или корзина с шоколадом перекочевывали в крепкие руки экономки, а растерянный парнишка сбегал, забывая взять подпись в ведомости. Мягкие игрушки, впрочем, Фира Моисеевна не уважала и если курьер привозил очередного медведя или зайца, то дверь ему не открывали.