В разводе. Ты нас недостоин - Элль Ива

я приду познакомиться с вами и вашими детками. Меня зовут Алевтина Петровна.

– Здравствуйте, – отвечаю я, но не успеваю ничего добавить… следом за нянечкой буквально вламывается Марина Аркадьевна. Где она пряталась всё это время, боже мой?

Выскочила, как змея из-под колоды.

– Вы чего-то ещё хотели, Марина Аркадьевна? – спрашиваю у нее с нажимом. Пусть не думает, что ей тут рады.

– Да, хотела пообщаться с тобой, пока Натана нет. Оставь Алевтину Петровну знакомиться с малышами, а мы с тобой поговорим, – щурится та недобро.

Дверь за собой она прикрыла. Видимо, Вероника посчитала ниже своего достоинства вламываться в чужой дом. Это радует.

– У меня нет ни малейшего желания с вами общаться. Я услышала ваш посыл, уважаемая. Можете не ходить сюда и не приводить никаких гостей. Мне это неприятно. Или, может, оповестить вашего сына о ваших предложениях? Чтобы он знал о ваших идеях наверняка? – интересуюсь спокойно.

– То есть ты уже передумала? – вкрадчиво спрашивает она.

Нянечка косится на нас со странным выражением, но Марина Аркадьевна ничуть не стесняется посторонних. Мол, подумаешь, холопы. Что бы им понимать в господских разборках…

Пожимаю плечами:

– Всё ещё думаю. Но ваши поступки никак не направляют меня в сторону согласия. Не думаю, что захочу иметь с вами дело, Марина Аркадьевна.

Бывшая свекровь заметно мрачнеет.

– Уверена, дорогая? Ну гляди, другой возможности у тебя не будет. Или тебе так понравилось в новом богатом доме после той халупы, из которой ты вылезла? Натан рассказал, где ты жила. А теперь, наверное, не захочешь променять это обратно, не так ли? Это и ведь была твоя затея с самого начала. Ну что ж, я заставлю Натана сделать тест. И тогда он поймёт, кто ты такая.

Качаю головой, улыбаюсь и обращаюсь к няне:

– Идёмте, познакомлю вас с малышами.

Не обращаю больше внимания на бывшую свекровь. Мы идём на кухню, где малыши вовсю размазывают кашу по тарелкам. Костик уже справился и тянется к блюду с булочками.

– Малыши, познакомьтесь, это ваша новая воспитательница, – говорю я.

Дети поднимают глаза и хором выдают своё любимое «пьивет». Нянечка улыбается профессионально, оценивающе осматривая тройняшек.

– Какие милаши, а как похожи на отца... – говорит она тепло. – В отличие от другого его ребёночка, – добавляет с улыбкой.

Я поворачиваюсь к ней:

– Что это значит? Дамира Натановича тоже вы нянчите?

Женщина коротко кивает:

– Похоже на то. – И снова улыбается, подходя к детям.

Я выглядываю в прихожую. Марина Аркадьевна всё ещё там. Говорит по телефону, ловит мой взгляд и нарочито громко произносит:

– Натанчик, ты только представь, в чём дело! Твоя Эва на порог меня не пустила! Дверь перед лицом захлопнула! Нужно было сразу детей отобрать и сделать тест. Ну хорошо, хорошо. Просто отобрать детей. У тебя ведь уже есть хорошая няня, и Вероничка тоже очень любит малышей. Она могла бы стать куда лучшей мамой, чем эта хабалка. Послушай, что я тебе говорю, я мать! Я уже воспитала троих, а эта – она может только сбегать и интриги крутить у тебя за спиной. Кстати, ты знаешь, что она мне говорила? Она просила у меня денег, чтобы сбежать от тебя и увезти детей! Что ты на это скажешь, дорогой?

14

Иду в прихожую мимо бывшей свекрови, распахиваю дверь и красноречивым взглядом указываю ей на выход.

Марина Аркадьевна возмущённо кричит в телефон:

– Найди на неё управу! Найди! Я тебе говорила, что это никуда не годится, что это отвратительная идея! Забери детей, но эту хабалку надо выгнать из дома! Она тебе не пара, Натан! Я же говорила, говорила!

Женщина выходит за дверь. Я наблюдаю за ней до тех пор, пока она не скрывается за воротами, затем запираю калитку на задвижку. Так будет гораздо лучше.

Возвращаюсь в дом. Алевтина Петровна что-то рассказывает детям, а те слушают, хлопая глазами. Улавливаю последнюю фразу:

– А ещё у вас есть братик, его зовут Дамир. Но конечно… сомнительно, что «кровный братик». Тут, скорее всего, какие-то семейные интриги. Очень занимательные интриги.

– Алевтина Петровна, – останавливаю её. – Вы уверены, что детям нужно это знать?

Она замечает меня, пожимает плечами и хитро улыбается:

– Я всегда за правду, уважаемая.

– Прекрасно, – произношу холодно. – Что ж, вы познакомились. Думаю, на сегодня общения достаточно. Не будем перегружать детей информацией, как считаете?

Няня поспешно кивает, поднимается. Мы идём в прихожую, я провожаю её до ворот и закрываю дверь. Так себе была идея позвать эту воспитательницу. Что-то она мне совсем не нравится.

Возвращаюсь в дом, собираю тарелки, складываю их в посудомойку. Затем провожаю детей на второй этаж в спальню. Настраиваю видеоняню. Беру телефон и возвращаюсь на кухню. Номер бывшего записан на холодильнике, набираю его.

Натан отвечает сразу:

– Что у вас там стряслось опять с моей матерью?

– Думаю, она тебе уже всё доложила. К чему вопросы? – говорю устало. – Я не хочу видеть её здесь, если ты хочешь видеть здесь меня. И няню я сама найму – Алевтина Петровна мне твоя совершенно не нравится.

– Делай, как посчитаешь нужным. Я всё оплачу, – отвечает. – Приеду, как только освобожусь, пообщаемся.

И отключается. Вот так, коротко, по делу и без лишних эмоций. Я выдыхаю с облегчением. Ни слова о том, что наплела ему обо мне свекровь – хороший знак.

Вечером укладываю детей в их новые кроватки. Они довольны, всё им нравится, засыпают быстро – день выдался насыщенным: новые игрушки, впечатления… Меня тоже клонит в сон, и я засыпаю почти сразу.

Просыпаюсь очень рано от звонка телефона. Звонит мама. В трубке слышно её тяжёлое, хрипловатое дыхание, словно у неё приступ астмы.

– Мама, что случилось? – спрашиваю встревоженно, едва разлепив сонные глаза.

– Кажется, мне плохо… – отвечает она слабо. – Ты мне нужна. Здесь. Прямо сейчас, Эва. Больше некого просить…

– Мама, но как же… дети? Куда же я их дену?

Она отключается.

Скрипя зубами, набираю номер Алевтины Петровны – она оставила его вчера, попросив, чтобы я звонила в любое время. Сейчас как раз то самое время.

Дети будут спать ещё часа три-четыре, я должна успеть съездить к маме, проверить, как она там.

Можно было бы просто вызвать скорую, но мама безумно обидится.