Располнела? Возьму вторую! - Мила Реброва

Что ты просто женщина, которой тяжело, но которая не сдаётся. А ты…

— А я что? — я почувствовала, как гнев начинает закипать.

— Ты пользовалась мной, — его слова были как пощёчина.

— Что⁈ — я смотрела на него, не веря своим ушам. — Как ты можешь так говорить?

— Очень просто, — его взгляд стал колючим. — Каждый день я был здесь. Я помогал тебе. Я думал…

— Ты думал, что я обязана рассказывать тебе всё о своей жизни? — я уже не могла сдерживать гнев. — Ты всё это делал по своей воле, Хамзат. Я ничего у тебя не просила!

— Не просила? — его голос стал холодным. — Ты даже не подумала сказать мне, что у тебя есть семья.

— Потому что это никого не касается! — выпалила я. — Это моя жизнь!

Он молчал, но в его взгляде я видела всё: горечь, обиду, разочарование.

— Конечно, никого не касается, — тихо произнёс он. — Только я всё это время думал, что ты другая.

— Я и есть другая, — ответила я резко. — Просто ты решил видеть во мне то, чего нет.

Он ещё мгновение смотрел на меня, а потом развернулся и пошёл к двери.

— Хамзат! Подожди!

Он остановился, но даже не обернулся.

— Не нужно, Хаджар. Ты всё сказала.

И вышел, громко захлопнув за собой дверь.

Я осталась стоять посреди кофейни, чувствуя, как что-то внутри меня разрывается. Гнев, обида, вина — всё смешалось в болезненную кашу.

«Как он мог подумать, что я пользовалась им? Как он вообще мог?»

Руки дрожали, мысли кружились, пока я не села за стол, глядя в пустоту перед собой.

* * *

Мы вернулись домой поздно, когда за окном уже полыхали ночные огни. Халифа крепко спала у меня на руках, её крошечные пальчики судорожно цеплялись за край моего пальто, как будто боялись отпустить. Айдар, обычно такой живой и болтливый, шёл рядом молча, иногда спотыкаясь от усталости. Его тёплая ладошка крепко сжимала мою.

Как только мы переступили порог квартиры, я, с трудом подавляя зевоту, направилась укладывать детей. Халифа с лёгким вздохом свернулась клубком в своей кроватке, а Айдар, разобравшись с пижамой, вдруг остановился в дверях.

— Мам, а ты почитаешь мне? — его голос был тихим, почти умоляющим.

Я устало улыбнулась.

— Конечно, сынок.

Я села на край его кровати, взяла любимую книгу и начала читать. Голос немного дрожал от усталости, но Айдар слушал внимательно, как будто каждое слово было сокровищем.

Когда я закончила, он неожиданно сказал:

— Мам, ты такая грустная.

Моё сердце сжалось. Я погладила его по волосам и тихо ответила:

— Всё хорошо, мой мальчик. Просто был долгий день.

— Ты же знаешь, что я тебя люблю? — спросил он с таким серьёзным выражением лица, что я не сдержала лёгкой улыбки.

— Знаю, малыш. И я тебя тоже.

Он обнял меня маленькими руками, а через минуту уже сладко посапывал.

Но когда я вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, тишина квартиры вновь навалилась на меня грузом. Гнев, обида, боль — всё смешалось в груди, не давая отдышаться.

На следующее утро я старалась работать, как обычно, но мысли всё равно возвращались к вчерашней сцене в кофейне. Слова Хамзата продолжали звучать в голове. Он сказал, что я пользовалась им. Я? Пользовалась? Как он мог подумать такое?

Я протирала столы, мыла чашки, принимала заказы, но каждый раз, когда Хамзат проходил мимо, у меня внутри всё сжималось. Он держался холодно, отстранённо. Даже взгляд его больше не задерживался на мне.

Яна, заметив моё состояние, тут же решила воспользоваться моментом. Она всегда умела ударить в самое слабое место.

— Ты посмотри на себя, — протянула она, стоя за стойкой с надменным видом. — Всё из рук валится.

Я подняла на неё взгляд, но ничего не ответила.

— У тебя даже кофе налить ровно не получается. Или, может, тебе помощь нужна? — в её голосе было больше яда, чем заботы.

— Спасибо, справлюсь, — ответила я, стараясь говорить ровно.

Она усмехнулась и скрестила руки на груди.

— Ну конечно, справишься. Хамзат, наверное, просто так говорит, что тебе нужна поддержка? Или, может, он не доверяет твоим «талантам»?

Мои пальцы непроизвольно сжались в кулак, но я снова ничего не сказала. Спорить с ней было бесполезно.

Я попыталась вернуться к работе, сосредоточиться на задачах, но каждый раз, когда я замечала взгляд Хамзата, внутри всё закипало. Он молчал, но его молчание было красноречивее любых слов.

* * *

В кофейне висела тишина, но стоило двери открыться, и холодный воздух ворвался внутрь вместе с ним. Я заметила его сразу: высокий, уверенный, как всегда, с надменным взглядом. Зафар шагал к стойке с таким видом, будто всё здесь принадлежало ему.

Я убрала тряпку в сторону и выпрямилась.

— Что ты здесь делаешь? — мой голос звучал твёрдо, но внутри всё сжалось от напряжения.

— Мы должны поговорить, — бросил он, как будто это был приказ.

Я взглянула на него, пытаясь понять, что он хочет на этот раз.

— Мне нечего с тобой обсуждать, — я отвернулась, делая вид, что занята уборкой.

— Ты моя жена, — его голос был резким, почти требовательным.

Я резко обернулась, мои глаза вспыхнули.

— Твоя жена? — переспросила я, словно он только что сказал нечто невероятное. — Зафар, я уже год не чувствую себя твоей женой.

Он нахмурился, его губы сжались в тонкую линию.

— Что это значит?

— Это значит, что к жене ты не относился. Ты относился ко мне хуже, чем к прислуге, — я сделала шаг ближе, встречая его взгляд с вызовом. — Я не была женой, я была рабыней.

— Хаджар, не преувеличивай, — процедил он.

— Преувеличиваю? — я рассмеялась, горько и холодно. — Я убирала, готовила, заботилась о детях, терпела твою мать и сестру, которые никогда не были довольны. Ты хоть раз сказал мне спасибо? Ты хоть раз относился ко мне с уважением?

— Я обеспечивал тебя, — он говорил так, будто это закрывало все вопросы.

— Ты обеспечивал? — я фыркнула. — Покупал еду? Это ты называешь обеспечением? Даже собак кормят, Зафар.

Его глаза сузились, но он молчал.

— Знаешь, что лучше работать в кофейне за копейки, чем