Кэтлин О'Рейли - Как продать душу: Краткое руководство для светской львицы

Я мокну в ванне несколько дольше, чем обычно, не спеша одеваюсь и отправляюсь в бутик. По понедельникам народу обычно мало, но мне нужно чем-то занять мозги.

Первое, на что я обращаю внимание на улице, — необычное скопление бомжей. Да, помню, это Нью-Йорк, здесь водятся бомжи, хотя обычно они не высовываются. Налоги у нас ого-го, отсутствие души от них не освобождает (как будто у агентства «Блумберг»[9] денег мало), и мы имеем право за свои кровные не наблюдать бомжей с утра до ночи. Везде должно быть чисто. Ну почему именно сегодня, когда я и без того нервничаю из-за задницы, еще и бомжи попадаются на каждом шагу?

Самоуверенность постепенно возвращается. Интуиция, не раз выручавшая, не подводит и сегодня, и, невозмутимая, как Билл Клинтон, я продаю сумки, будто завтра наступит конец света.

Продажа сумок очень способствует прогрессированию пофигизма. Не успеваю я снова стать Толстокожей Ви, как является Паоло. На нем алая пелерина от Либераче[10]. Вырядился, нечего сказать — просто смех разбирает. Да-да, знаю, что вы подумали: дизайнер в пелерине может быть только гомиком. Должна вас разочаровать, друзья мои: Паоло — натурал. Да, он легко перечислит все клубы, где можно снять мальчика, он с закрытыми глазами завяжет галстук полувиндзорским узлом, он назовет правильные рестораны, в которых надо время от времени мелькать, — потому что, как вам известно, дизайнер, если он хочет добиться успеха, просто обязан быть гомиком.

Я пыталась убедить Паоло официально признать себя геем, но он и слушать не желает. В один прекрасный день его засекут, когда он будет снимать проститутку или совать чаевые в трусики стриптизерши где-нибудь у канадской границы, — журналюг везде полно. Однако Паоло хочет полной независимости. Наивный!

Я тащу «Пост», Паоло отпирается. У него и в мыслях не было от меня уходить. Что-то верится с трудом. Мы обсуждаем судьбу эскизов, Паоло бьет себя кулаком в грудь, я все равно сомневаюсь, но делаю вид, что его энергичная жестикуляция меня убедила. Пусть пока поживет.

Сразу после ланча (в «Вокруг пальца» кухня, как всегда, бесподобная) в бутик заваливает Шелби и начинает делать одной ей понятные знаки. Черт, какая-то игра в шпионов. Я закатываю глаза: быть ментором Шелби — сомнительное удовольствие. По законам Преисподней я должна ее выслушать.

На Шелби новые туфли, серьги, колье, браслеты — она не теряла времени даром. Смех, да и только. Милые дамы, эта весна пройдет под знаком Жадности.

— Ты читала сегодняшнюю «Пост»? Круто, да?

Я соображаю, что Шелби имеет в виду совсем не тот пассаж, в котором Люси режет меня без ножа.

— Мода для четвероногих друзей? Право, Шел, я не знаю.

— У меня телефон все утро разрывается. Меня приглашают на презентации! Даже из «Дейли-шоу»! Представляешь?

Я достаю мобильник, нажимаю «Непринятые вызовы». Таковых не наблюдается. Ни одна сволочь не звонила. Шелби получает мой скучающий взгляд.

— Представляю, конечно. Для этого ты и стала участницей Программы. Стиль жизни от «Богатых и знаменитых». А мы и есть богатые и знаменитые.

— Хочу создать новые духи для собак. Как ты думаешь, дело стоящее?

Первая мысль — Шелби прикалывается. Но нет, она, к сожалению, серьезна как никогда.

— Неплохо придумала. Но может, для начала завести собаку?

— Терпеть не могу собак. От них воняет. Поэтому им и нужны духи.

За что мне это?

— Кстати, Шел, а зачем ты пришла?

— Я пыталась наколдовать «ягуар», но почему-то ничего не получается.

Мысленно я кусаю локти. Еще вчера не было чар, какие я не смогла бы наслать, «ягуара», который я не сделала бы из воздуха, мужчины, которого я не затащила бы в постель.

— Применим четырехшаговый подход. Во-первых, колдовать надо в уединенном месте.

— Я колдовала у себя дома.

— Подальше от городского шума.

Шелби вскидывает брови.

— У меня тридцать четвертый этаж.

Можно подумать, я и без нее не знаю.

— Хорошо. Во-вторых, не должно быть посторонних.

— Я живу одна.

Хм. Послать бы ее куда подальше, да нельзя. Помню, как я сама училась колдовать. Целыми днями зубрила заклинания. Первый сеанс магии — как первая вечеринка. Я, правда, была лишена этой маленькой радости. (Только никому не говорите — я тогда улизнула из дома. Мамуля до сих пор не знает, что я одна шастала по улицам Хобокена.)

Я усиленно шевелю мозгами.

— А третье условие ты выполнила?

Шелби морщит нос:

— Кажется, нет.

Ага! У меня тоже случались накладки с третьим условием.

— Ты должна была выключить телевизор.

— Выключила.

— А микроволновку?

— И микроволновку.

— А стерео?

Шелби кивает.

Я делаю умное лицо. Сейчас применю дедуктивный метод.

— А мобильник ты отключила?

Шерлок Холмс отдыхает.

— А надо было?

— Конечно. Это же вмешательство извне. Для чего, по-твоему, в самолете при взлете и посадке просят отключать мобильники?

— Я не знала.

Вздох облегчения. Шелби еще так молода и неопытна.

— В следующий раз будь внимательнее.

Шелби нервно хихикает.

— Я такое вытворила, ты не поверишь!

Почему это не поверю? Я сама много чего вытворяла на первом уровне. При воспоминании о собственных пробах и ошибках у меня возникает желание узнать, как далеко зашла Шелби.

Она страстно шепчет:

— Я танцевала на крыше!

Да, и это мы проходили.

— Ты, по крайней мере, была одета?

— В том-то и дело, что нет! — Шелби хохочет и снова шепчет: — Швейцар думает, что я — язычница!

Я тоже смеюсь. Докатилась — шепчусь с женщиной, к которой не испытываю ни малейшей симпатии. Повисает неловкое молчание — не нужно быть на четвертом уровне, чтобы прочитать мысли Шелби: «До чего же она мне неприятна!»

Я улыбаюсь.

— Скоро научишься колдовать по-настоящему, и тогда тебе никакие мобильники не помеха. Будешь по телефону трепаться и одновременно туфли себе ваять.

— Скорей бы на третий уровень. У меня уже две подружки на примете. Они до смерти хотят увидеть Люси. Просто не верят, что я с ней знакома.

Шелби в экстазе. Я вот никогда не подсовывала Люси своих подруг. Правда, у меня их мало, и до пятого уровня не хватит. Но все равно.

— На третьем уровне здорово. — Я решила не вдаваться в подробности последней встречи с Люси. — Выражение «Весь мир — театр, а люди в нем — актеры» приобретает новый смысл.

Лицо у Шелби делается лисьим, она отводит глаза и произносит куда-то в сторону:

— У меня свои планы.

— Ты что, в разводе?

Слова срываются с языка прежде, чем я успеваю их обдумать, — мне ли не знать, сколь сильным бывает желание навеки проклясть бывшего мужа! Оно возникает сразу после расторжения брака и не отпускает уже никогда.