Диана Палмер - Полюбить никогда не поздно

Тед придвинулся ближе.

— Что случилось, Корин? Говори же, не молчи! Ну, поцеловал тебя. Что такого? Хотел приободрить, утешить. Почему у тебя такое лицо? Ну скажи, не пугай меня.

— Разве тебя испугаешь?

— Хватит рисковать! Чуть не отправилась к праотцам! Додумалась! Прыгать с парашютом в грозу!

— Когда мы поднимались в воздух, не было никаких признаков грозы!

— Что я могу сказать? Ваш инструктор — не ас. Почему он не изучил; погоду и местность?

— Господи, да ты-то откуда .все это знаешь? — Корин во все глаза смотрела на Теда.

— Собираемся с помощником завести одномоторный самолет на ферме, чтобы наблюдать за скотом сверху. На следующей неделе сдаю экзамен на летные права класса Б.

— Убил! — Корин и не думала скрывать восхищения. — Но скажи, Тед, тебе что, никогда в жизни не доводилось попадать в переделки?

— Еще как доводилось! Да хотя бы только что — когда поцеловал тебя. — И прежде чем Корин успела ответить, Тед вышел в коридор.

— Поехали! — Тед взял Корин на руки, понес к машине.

— Спасибо, спасибо всем! — Корин помахала рукой на прощанье. Поколебавшись, она обняла Теда за шею. Его глаза были совсем рядом — целый мир.

— Вот так ты и заарканила беднягу Барри, да? — тихо спросил Тед, чтобы не услышала Сандра. — Просто взглянула на него, как на меня сейчас, мягким, зазывным взглядом, так ведь, чего молчишь?

Корин отвернулась: замужество!.. Кошмар, который длился два года.

— Думай что хочешь. Мне все равно.

— Нет, тебе совсем не все равно. Я-то знаю, как тебя волнует, что я о тебе думаю, — сквозь зубы процедил Тед.

— Еще чего не хватало!

— Ты же все это время тосковала по мне. Что, разве не так?

Нестерпим, как гвоздь в сапоге, подумала Корин, но вслух ничего не сказала — следом шла Сэнди. Он будто все время доказывал ей — это ты во всем виновата, вздорная бабенка! И вообще, все вы такие, исчадия ада!

Тед поместил ее на заднем сиденье, где можно было лечь и вытянуться. За всю дорогу Корин не проронила ни звука. Наконец приехали на ранчо. Корин устроили в уютной комнате. Она осмотрелась: стены задрапированы в бежевые и розовые тона, огромная кровать, роскошный полог шатром.

— Раньше на этой кровати спал Тед, — сообщила Сэнди, заботливо подтыкая одеяло, — а когда мы вернулись и отделали дом заново, он сказал, что хочет чего-нибудь попроще.

Корин усмехнулась — как же, попала в святая святых! Сам Тед спал на этой кровати…

— Пойду приготовлю перекусить, согласна? — сказала Сэнди.

— Отличная идея. От парочки канапе не откажусь.

— Я мигом.

Сэнди исчезла, а Корин устроилась поудобнее, поправила складки белого батистового платья в мелкий цветочек. Стиль «сама невинность», усмехнулась Корин. Спасибо Сэнди, позаботилась, привезла платье. Вздохнув, она вспомнила, что всего два года назад не боялась щеголять в платьях с откровенными декольте.

Широко распахнув дверь, в комнату вошел Тед. Он успел переодеться, выглядел по-домашнему: ковбойка, старые джинсы, на ногах — стоптанные шлепанцы. И все же было в нем что-то от красивого, но опасного дикого животного. В вырезе рубашки курчавились густые темные волосы. Корин отвела взгляд, он запомнился ей совсем другим — нарядным, в отлично пошитых костюмах, в сорочках с крахмальными манишками. Очень непривычно видеть его таким простым, домашним.

Тед с интересом рассматривал веселенькие цветочки на ее платье. Корин рывком натянула простыню до подбородка.

— Ну что, опять за старое? Худышка, жердь, спичка, гвоздь?

Тед невольно рассмеялся, хотя вид Корин вызывал у него тревогу — бледная, ссадины на лице, на руках кровоподтеки. Сердится, смешная девочка…

— Да нет, у тебя фигурка как из слоновой кости!

Корин улыбнулась.

— Сэнди отправилась хлопотать на кухню.

— Слышу. Грохочет так, будто решила разгромить все до основания. Пойду помогу, Я, например, здорово делаю омлет — с луком, ветчиной, картошкой, сыром, помидорами. — Стой, стой! Сандра готовит сэндвичи. Дело нехитрое. И кухня останется цела.

— Да, нехитрое. Зато хлеба ни крошки. За завтраком миссис Бэрд — это наша экономка — сказала, что из остатков она сделала гренки. Правда, если есть сухари, можно сделать гренки в вине. Так и быть, открою тайну — Сэнди жарит бифштексы.

— Боже милостивый, — простонала Корин — таланты Сэнди в области кулинарного искусства ей были известны не понаслышке.

— Ну вот, один «готов», слышишь, горелым запахло?

На кухне громко чертыхалась Сэнди.

— Пойди же, помоги ей!

— Черта с два! Мне здесь интересней. — Тед попытался рывком скинуть простыню.

Пальцы Корин вцепились в нее еще крепче.

— Оставь свои штучки! Этот номер не пройдет! — встревоженно вскрикнула она.

— Чего ты боишься? — Тед начинал сердиться: он терпеть не может всякие подходы.

Никаких штучек! Он положил большую горячую руку на ее грудь и, глядя в глаза, ждал, что она будет делать. От его руки исходило тепло, но Корин тут же застонала от боли — Тед задел свежие раны. Схватив за запястье, она попыталась отвести его руку.

Тед удивился — два года назад она была совсем другая. Что же, он больше не нравится ей? А может, прав был Барри — Корин просто фригидна? Но Барри с жуткой обидой рассказывал, что Корин помнит его, Теда, а он, Барри, ночей не спит, ревнует, измучился. Тед сгорал от любопытства. Она изменилась, определенно изменилась. Что-то новое появилось в ней. Он не смог бы точно сказать, что именно, но чувствовал это. Теду стало отчего-то грустно.

Насупившись, он неохотно убрал руку.

— Однако… для женщины, которая была когда-то страстно увлечена мною, ты на удивление сдержанна. Пальцем тебя не тронь!

— Как ты можешь, Тед? Привык искать в женщинах только удовольствие! Догадываюсь, ты растоптал немало судеб. Да, была увлечена. И до сих пор вспоминаю об этом, но гоняться за тобой не собираюсь.

— Заметил. Однако и мастерица ты третировать людей. Вот так и бедного Барри допекла.

Как же тяжело сохранять спокойствие, когда внутри все кипит!

— Ну хватит о Барри. Я устала повторять — моей вины здесь нет.

— Да что ты говоришь!

Нет, он решил доконать ее! Корин опять натянула простыню до подбородка.

— Ну чего ты? Я и не думаю трогать тебя.

— Терпеть не могу, когда на меня пялятся, как ты сейчас. Да! А два года назад говорил, что и смотреть не на что.

— Помню, говорил, и очень резко. Мне потом даже жалко тебя стало. Сестра не рассказывала почему?

— Уже не помню. В любом случае мне ничего другого не оставалось, как махнуть рукой.

— Еще бы! Ты прекрасно поняла — меня не заарканить. Твои домогательства мне надоели, вот я и решил отделаться от тебя.