Наталия Терентьева - Журавль в клетке

– Ты меня пытать не будешь? – через некоторое время спросил Соломатько.

Маша ничего не ответила, чувствуя: ну, точно, все вообще разворачивается как-то не так Маша никогда не была мастером импровизаций, и сейчас ей сложно было быстро сориентироваться в изменившейся ситуации. Соломатько не мог не понять, что девушка растерялась.

– Ну хорошо, скажи хотя бы, чего ты хочешь? Информации? Денег? Или, может быть, еще чего-нибудь? – вкрадчиво спросил Соломатько.

Когда он говорил хоть что-то, а не молчал, улыбаясь и пристукивая пальцами по рулю, она чувствовала себя уверенней. Сейчас она сама промолчала и краем глаза заметила, что это был правильный прием. Он чуть заметно занервничал. Маша для верности опять ткнула Соломатька дулом в бок и свободной рукой накинула сверху на обрез край своего платка, мало ли что – вдруг кто из соседней машины что-то заметит.

Через некоторое время Соломатько проговорил:

– Ты соберись, сейчас подъезжаем. Я понимаю, что два патрона у тебя там точно есть, так что ты случаем на курок-то не жми. Ага? Девушка Маша. Подожди… Маша?

Маша напряглась, но Соломатько только покачал головой каким-то своим мыслям и дальше продолжать не стал.

Они остановились у большого красивого особняка. Дом был обнесен невысокой витой оградой, которую подпирали из сада огромные сугробы, скрывающие, по-видимому, густо насаженные кусты. Соломатько попросил:

– Достань в бардачке черную коробочку, бипер называется, нажми, чтобы ворота открылись.

Маша послушно достала одной рукой маленький приборчик с единственной кнопкой и нажала ее. Ворота плавно разъехались. Соломатько не торопясь въехал во двор и заглушил мотор.

– Так, ну и что дальше? – спросил он, поглядывая на притихшую Машу.

Это жимолость или жасмин? – спросила Маша, чтобы оттянуть время, потому что совершенно не представляла, как вести себя дальше. Как выводить его из машины?

– Это роза дикорастущая, в просторечии – шиповник, посажена в строгой последовательности, по три черенка: белая, желтая, розовая.

– Желтого шиповника не бывает, – автоматически заметила Маша.

– Правильно, молодец. Значит, еще что-то соображаешь и от испуга меня не пристрелишь. Давай, вылезай первая, ты ведь не можешь понять, в каком порядке нам с тобой лучше из машины вытряхиваться, правда?

– Неправда, – сказала Маша и быстро накинула ему на руки ошейник с автоматической защелкой.

– Класс, – усмехнулся Соломатько и попробовал скованными руками ударить Машу снизу под подбородок. Но один из шипов ошейника тут же впился ему в мякоть ладони, да так, что он не удержался он вскрика.

– Не будь дураком, – прокомментировала Маша, хотя сама порядком напугалась. Она осознавала, что, хотя они и приблизительно одного роста, физически ей с ним ни за что не справиться.

Не буду, – миролюбиво согласился Соломатько. – Ладно, вылезаем. Обещаю… м-м-м… больше на свободу не проситься. Если ты отведешь меня вон к тому кустику и отвернешься. Не кривись, просто до дому не дойду. Ну вот так приспичило. Понимаешь, от страха. Ты тоже можешь присесть, гуськом.

– Нет, спасибо, я постою сзади, – с трудом парировала Маша, раздумывая, запирать ли ворота или сторожить Соломатька под кустиком.

– Что-то с этой игрушкой в руках ты туговато соображаешь, девушка Маша, – неожиданно Соломатько почти дословно озвучил ее мысли. – Кнопочку все ту же нажми на коробочке, которую ты держишь в руке, ворота сами и закроются. И будь другом – видишь столбик такой деревянный невысокий? Нащупай там слева две большие утопленные кнопки, подержи поочередно каждую, освещение в саду надо включить, невозможно в такой темноте, описаюсь или перепутаю, зачем штаны снимал. Ну отвернись, правда, не могу я при барышне, с которой еще ни разу… гм… Откуда у тебя, кстати, эта дрянь? – Соломатько потряс ошейником и поморщился. – Ты, помнится, говорила, что собак у тебя отродясь не было. Врала, что ли? Слушай, а я ведь штаны не расстегну, и даже если расстегну, то описаюсь даже при полном свете. Может, поможешь, а? Или ничего, застынет, сосульки будут, даже очень эротично.

– Перестань, – негромко сказала Маша, – потом стыдно будет.

– Пото-ом… – ухмыльнулся Соломатько. – Потом мне стыдно не бывает. Скучно – да. Бывает даже противно. Но вот чтобы стыдно… Ты недооцениваешь меня, девочка.

– Я тебе говорю, – тверже повторила Маша, – потом тебе будет очень плохо и стыдно, заткнись. И не писай на ошейник, который мне жених подарил.

– Жени-их! – Соломатько искоса посмотрел на раскрасневшуюся от мороза и волнения Машу и ничего не сказал. – Жаль, а я сам хотел на тебе… гм… ну то есть в плане…

– В плане секса, – кивнула Маша. – Это было понятно с самого начала. Идемте, а то вы все себе простудите. – Она неожиданно для себя самой снова перешла с ним на «вы». И это почему-то подействовало на Соломатька.

Ошейник Маша на самом деле одолжила у нашего соседа Славика, которому одна из бывших жен, хозяйка магазина собачьих принадлежностей, при разводе оставила из всей мебели кучу роскошных ошейников для агрессивных собак крупных пород и дюжину массажных щеток с антиблошиным эффектом. Щетки эти Славик дарит своим друзьям на праздники, а ошейники почти все отдал соседу наверху, зная о его особых сексуальных пристрастиях благодаря отличной вертикальной слышимости в нашем доме.

Маша прихватила у Славика еще и оригинальный темно-синий поводок, металлический, с удобной гибкой ручкой. Поводок мгновенно сворачивался до двадцати сантиметров и так же молниеносно выстреливал вперед, когда бегущее впереди существо внезапно прибавляло ходу. Сейчас Маша прицепила поводок к ошейнику на руках Соломатька и велела ему идти к дому. Он только покачал головой:

– Совсем не доверяешь, да? Вообще-то правильно. Где твой обрез-то, кстати, в сумке? Не выстрелит случайно? А то смотри, греха не оберемся. Может, лучше все-таки полюбовно, как ты выражаешься, в плане… гм… секса…

– Не лучше, – покривилась Маша. – Сразу видно, Игорь Евлампиевич, что вы на целое поколение старше меня.

– Это почему же? – обиделся Соломатько.

Маша хмыкнула:

– Да потому что ваше поколение матом даже стихи пишет, а слово «секс» выговаривает шепотом.

Соломатько засмеялся:

– Ну вот, получил. Слушай, девочка моя, а ведь ты так и не сказала, чего от меня хочешь и зачем ты, такая милая интеллигентная девочка, носишь в сумке обрез. Ты ведь не для меня его приготовила, а, малышка? – Он приостановился и попытался обернуться к Маше.

Маша подтянула поводок, и шипы неприятно напомнили Соломатьку, что игра сегодня идет по каким-то уж очень чудным правилам. По занесенным снегом дорожкам было трудно идти, особенно Маше, в ее модельных ботинках с геометрическим каблуком, слитым с изогнутой платформой. Она приостановилась, чтобы половчее перелезть через очередной сугроб, и только тут заметила сбоку от дома маленький флигель. Соломатько, тоже вынужденный остановиться, проследил за ее взглядом и вдруг обрадовался: