Гречишный мёд (СИ) - Гринвэлл Ольга

Боже! Мне же ещё нет восемнадцати! Моя сила! Я же могла лишиться ее.

— Что не так, Ульяна? — Антон озадаченно смотрел на меня.

— Мне ещё нет восемнадцати.

Парень только хмыкнул.

— И я не замужем. Я не могу...

Он резко отодвинулся, заправил свой прибор обратно в джинсы. Сел на траву, обхватив голову.

— Ну и что? Ты же не можешь выйти замуж в семнадцать лет, но никто не запрещает занятия сексом до совершеннолетия. Какая, блин, разница?

Натянув лиф платья на грудь, я села рядом с Антоном, обвила его плечи руками.

— Верь мне, я правда люблю тебя. Но подожди, пожалуйста. Всего год.

Он криво улыбнулся, встал и протянул мне руку.

— Год, говоришь?

Руками поправил мои растрепанные волосы, прижался губами к моему разгоряченному лбу.

— Ладно. Подожду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тогда мы вернулись обратно. Уже не было так весело. Половина одноклассников напились, уже издалека слышались их песнопения и громкий смех. Совсем стемнело. Воздух был влажный и разряженный, словно в предверии грозы. Мы ещё немного поговорили с Антоном, и он проводил меня до дома. И больше не целовал так, по-настоящему. Пообещал зайти завтра по дороге на рыбалку.

* * *

Уже на следующий день, устав выглядывать в окно в ожидании парня, я поняла, что Антон не придёт. Зато зашла Ольга, его сестра.

— Приветик, Улька! — с порога крикнула она. — Поехали с нами за грибами?

— С кем? — удивилась, зная, что Антон за грибами не ходок.

— Томка, Ленка и я.

— А Антон? — не выдержала я.

— Антон? Он уехал первой электричкой. Обратно. Пойдём!

Я помотала головой. Сердце защемило. Может, я сделала глупость, и не надо было быть такой недотрогой? Да зачем мне эта сила, что я буду с ней делать?

— Нет, я пойду на охоту. Пора запасы делать на зиму.

Ольга пожала плечами.

— Хорошо, тогда до вечера. И поосторожней, нас случайно за кабаних не прими.

Стало смешно. Я явно представила эту картину.  Ещё я была рада, что все-таки могла смеяться.

Глава 5

Я выбрала коротенький топик и шорты. Мы с Ольгой собирались пойти на речку позагорать и поплескаться. Свернула свою косу на затылке змейкой. Когда проходила мимо бабушки, та неодобрительно поцокала языком.

— Куда ты в шортах отправилась? Мошки полно, искусают всю.

Я только усмехнулась. Мне это не грозило. В одной из бабушкиных старых, написанных от руки книг я нашла заговор на усмирение комаров и мошки. Теперь как только я входила в лес, эти твари держались от меня на расстоянии метров пяти. С крыльца увидела Ольгу и помахала ей. Подруга ехала на велосипеде. Добравшись до дома, смахнула рукой прилипшие волосы со лба. Прищурилась.

— Готова?

— Ага. Только за Ромкой зайдём.

Оля поморщилась. Она нравилась моему другу давно и безответно.

— Давай без него, Уль. Хочется просто расслабиться и поболтать. Мне осточертели его преданные собачьи взгляды... — Я хотела возразить, но подруга прервала меня. — Он хороший, правда, но...

Я вздохнула. Ромка был болен такой болезнью, что не каждая девушка обратила бы на него внимание. А тем более такая красотка как Ольга. Мне это было очень понятно. Даже чувствовала некую похожесть с ним. За мной ещё с младших классов закрепилась дурная слава, и даже симпатичные парни обходили меня стороной. Чего я только не слышала в свой адрес. И что по ночам я летаю в ступе или на помеле, что на самом деле я страшная баба яга с крючковатым носом и сушу летучих мышей и лягушек. Правда, до меня доходили только слухи. Все давно знали, что я прекрасно стреляю и могу без проблем за себя постоять. Самое обидное было то, что эти дебильные рассказы сочиняли родители моих обидчиков, те, которым я и моя бабушка не раз помогали.

Мы с Олей вышли к реке. После жаркого лета она совсем обмельчала, нам  хотелось просто поваляться под ласковыми лучами августовского солнца.  Ольга обильно намазалась кремом от загара — ей это просто необходимо, мы с ней были как беляночка и розочка. Точнее, я была скорее угольком — так зачастую из-за смуглой кожи и чёрных глаз меня дразнили девчонки и пацаны. Подруга достала из своей сумки различную снедь — подсолнечные семечки, таранку. Я — большие зеленые яблоки. Расстелили покрывало.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Жаль, что скоро ты уедешь, — мне стало грустно. Опять останусь одна на всю зиму.

Подруга пожала плечами.

— Ну а почему тебе не поехать ко мне, Улька?

— С ума сошла! Я в Свердловске-то была всего пару раз, а ты в Москву.

— Ну вот и побываешь.

Предложение было заманчивое, но совершенно несерьезное. Я откусила от яблока и перевернулась на спину.

— Я ведь не шучу, Ульян.

Представила на минуту, как мы все живём в квартире Ольгиных родителей — я, Ольга, Антон...

— Но я ничего и никого там не знаю.

— Не боги горшки обжигают. В Москве много приезжих, ставших москвичами. Я тебя в обиду не дам.

— Антон... он ведь... Оль, почему он больше не приезжает?

На какое-то время наступила тишина. Затем девушка села, обхватила колени.

— Уль, Антона должны призвать в армию.

— Как? Он же поступал в институт!

— Ну вот не поступил...

— Ох, — невольно улыбнулась, представляя, как стою на вокзале, прижавшись к наголо побритому новобранцу Камневу. — Я бы дождалась его.

От наступившего молчания мне стало не по себе.

— Уль...

Я повернула голову к Ольге, и выражение ее лица заставило поежиться.

— Антон не хочет в армию. Он считает, что это зря потраченное время. Я, правда, не согласна с ним, но... Уль, он такой дурак...

Я не понимала. Он что, теперь будет скрываться или что?

— …Ну, — Ольга замялась, вздохнула. — Короче, чтобы откосить от армии, ему нужно, чтобы у него был ребёнок.

Неожиданно смех разобрал меня. Какая хитрая комбинация! Это как же он... Господи! Он, Антон, что… Это не может быть серьезно. Я взглянула на Ольгу. Она вовсе и не собиралась улыбаться.

— Ульяна, его девушка беременна. Уже два месяца.

Я не смогла сдержаться. Приложив руку к губам, что есть силы прикусила — меня поразил этот тонкий расчёт. Антон неспроста приезжал ко мне на «последний звонок» и пытался добиться меня. Слава богу, что я не поддалась.

Вскочив, закружила на месте, не обращая внимания на подругу.

— Уль...

— Молчи, Оль, молчи, — почувствовала солоновато-металический вкус крови из прокушенной губы. — Сейчас... я скоро вернусь.

Ворвалась в чащу леса, по лицу хлестанули сухие ветки, покрытые сероватым лишайником.

Как же так? Как же так?

Я не могла поверить, что Антон потерян для меня навсегда. Два года засыпала и просыпалась с мыслями об этом белокуром красавце, представляла себя рядом с ним. Да только три месяца назад он обещал, что дождётся меня. Вот оно как! Не дождался. Все, о чем думал мой любимый — это как отмазаться от армии.

Презрительная улыбка скривила мои губы. Значит, нельзя никому доверять, если даже Антон оказался не лучше остальных.

Я прижалась к дереву, и слезы полились из моих глаз, окропляя шершавую поверхность.

— Ульяна, Ульяна, — шептало оно мне, — он слабый. Он не достоин тебя.

Да. Я отпрянула, утёрла слезы. Все будет хорошо. У меня есть моя сила, и я никому ее не отдам.

Так приятно стоять в душе и наслаждаться тугими, слегка прохладными струями. После этого зноя ему хотелось как можно дольше впитывать влагу каждой клеточкой кожи. Он отсутствовал почти два года. После происшедшего тогда в клубе Макс подписал контракт на военную службу в одной из стран ближнего востока. Мать всячески пыталась отговорить его, но это было бесполезно. Максу не терпелось вытравить память о Маринке, о том, как он, униженный, беспомощно лежал на холодном полу, приговорённый к смерти каким-то сукиным сыном. Должно было пройти время, чтобы воспоминания притупились и чувство мести уступило благоразумию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})