Так бывает... - Надежда Михайловна

class="p1">— Подожди, Слава, чуть-чуть, Гия и Старостины ребятки подъедут!

Ванька, наобнимавшись со всеми, шлепнулся на стул и вытянул длинные ноги.

— Уфф, я, конечно, рад видеть всех, но утомился, обнимаючись. Теть Люд, не передумала Таисия Юрьевна?

— Нет, Вань, — засмеялась Люда, — сказала, только Ваня и никто больше!!

— Вот ведь упертая, — покачал головой Иван, — ладно, я не спешу! Пусть подрастет, поперебирает, сравнит, вот лет в восемнадцать как влюбится в какого-нибудь мачо и не вспомнит про меня.

— Помечтай! — фыркнули за спиной. — Все равно никуда не денешься!

— Подслушивать нехорошо! — наставительно поднял вверх указательный палец Ванька.

— Я и не подслушивала, просто шла сказать — как ты любишь выражаться: "Фига с два, ты от меня отделаешься, Иван Вячеславович!"

— Малява, я на твоей свадьбе посаженным отцом буду! — ехидно сказал Ванька.

— Посаженным женихом! — отрезала Таисия Юрьевна и упорхнула.

— Теть Люд, в кого она у тебя такая упрямая?

— Вань, в бабулю мою, Клаву. Та тоже всегда своего добивалась!

— Ладно, будем надеяться, она перестанет во мне видеть жениха, уперлась в пять лет, "на Ване женюсь", и никак не передумает, заноза!

— Сомневаюсь я, Вань, ты только невест сюда не привози пока, сам понимаешь — переходный возраст.

— Не, теть Люд, я папкин печальный опыт всегда помню, я очень рациональный Дериземля, куда мне спешить? Я там консультировался, — он понизил голос, — ну кому ещё, как не теть Люде, можно все рассказать? — Ну, насчет этой, моей детской гадости... Вроде сказали, не должно передаться по наследству, а все равно процент этой гадской вероятности имеется. И на кой девчонке жизнь портить?

— Вань, даже если есть процент вероятноости, медицина далеко ушла вперед, можно это все сразу, на ранней стадии зацепить и вылечить.

— Так-то оно так...

— Вань, среди нас нет, как ты всегда говоришь — теток, есть нормальные матери, не забивай себе дурью голову.

К нему подлез Васюня:

— Ах ты мой зайчик! — заворковал с ним Ванька.

Из него получился изумительный старший брат, он гулял со своей сеструлькой-крохотулькой, учил её всему, дул на ободранные коленки и ручки, пел ей песни — всякие, учил с ней стишки, смотрел детские кино и мульты, ходил за ней в садик. Поступив в институт в Москву, постоянно приезжал домой. Машулька на вопрос, кого больше всех любит, всегда говорила:

— Ваню!

Сейчас ей было девять, и три года назад родители решились на ещё одного ребенка, с подачи Ваньки. — Вы еще не старые, мам Любе тридцать шесть всего, родите — всем на радость! Баб, ты как?

— Я только за — Ванечка! — баб Паня уже и думать забыла, что кто-то здесь не родной, она искренне любила всех Дериземлей. Но Ванечка, конечно же, был на особицу.

Машуня точно так же, как старший братик, полюбила сидеть по вечерам с бабулей на кухне и вести разговоры обо всем, а уж когда Васеньку родили — он как лучик света — для всех стал радостью. Не стало их украинской баб Гали — Галины Остаповны, больше всех опечалился Ванька. Маша и была-то там, у той бабули всего два раза, она выросла с этой своей баб Паней.

У Стасовых, после ухода в восемьдесят восемь лет модницы и неунывающей баб Клавы, стала прибаливать баба Рина, как до сих пор звал её Егорка. Люда и Юра тщательно следили за её здоровьем, да и подросшие Аглая с Маркушей не давали бабе Марине зацикливаться на своих болячках. Ребятишки Антоновы уродились большими непоседами, Егорка с Тасей были намного спокойнее, тут же один Маркуша заменял троих.

— Чисто юла! — давно определила баба Тома, так и делящая свою любовь на два дома.

У Генки тогда родилась девочка — Дашуня, вылитая Наиля, роды были сложные, ребенок неправильно придлежал, пришлось делать кесарево. Генка до трясучки переживал, и больше не заикался о втором ребенке, боясь за свою татарочку.

Айша закончила школу и уже год как училась в МАИ. Ошарашенные родители пытались было протестовать, поясняя, что такой институт чисто мужской. Но упертая девочка поступила и училась с большим удовольствием, тем более, что в группе их было всего две девчонки.

Генка переживал, чтобы не испортила себе учебу — мужиков вокруг сколько — голова закружится, пока же дочка была вся в учебе.

Год назад на её имя пришли бумаги из Казани. Её биологический отец, так больше никого и не родил, резко заболел — онкология и в последний месяц жизни переосмыслив все, вспомнил про единственную дочку — вот и оставил ей в наследство много чего.

Айша злилась, не хотела ничего брать от того противного мужика, но родители переубедили.

— Жизнь вся впереди у тебя, мало ли, как повернет, а он тебе намного больше задолжал.

Генка не делал разницы между обеими дочерьми, Айша давно сказала, что у неё один отец — Гена. И только Наиля нет-нет да и вздыхала, особенно, когда иногда видела близнецов Антоновых. Сейчас, правда, в мальчике уже не так проявлялись черты Генки, он и Тася просто зеркально копировали в жестах и привычках своего папу Юру, совместная дочка Аглая уродилась тоже — вылитый Юра, только Маркуша пошел в Люду.

И папа Юра не мог устоять перед этим человечком, полностью похожим на его Люсеньку.

Бабину Клавину квартиру не стали продавать, с мая по октябрь там кто-то да отдыхал, желающие побыть на море всегда находились.

Антоновы обожали свой домик у пруда, почти каждые выходные ездили туда, а там в пруду убарахтались до изнеможения мелкие Аглаша и Марк. Люда волновалась за не проходящую Тасину влюбленность в Ваньку, а Юра, наоборот, довольно улыбался:

— Люсенька, какой у нас зять будет замечательный! — говорил он ещё с тех пор, когда они переехали из Москвы. — Посмотри, как он возится с сестренкой — папка из него получится исключительный, а и нам спокойнее.

— Но, Юра, разница в двенадцать лет... Ванька давным давно и прочно будет женат.

— Вот посмотришь, захомутает наша дочь его, как бы он не брыкался.

Отдать должное Ивану, он не поощрял эту влюбленность, осознавая, что мелкая просто вбила себе в голову эту симпатию, и давать ей повод непорядочно. Вот и ехидничал, надеясь, что подрастет Тася, и понравится ей кто-то другой

— Люсенька, быть Ваньке нашим зятем, точно! — опять сказал ей Юра ночью, когда усталые гости поразъехались. — Лет так через шесть!

Утро у Ваньки началось с приятного... возле него пыхтя устраивался и копошился малышок — молча, папа же сказал Ваню не будить, вот он и не разговаривал совсем, а то что