Долина кукол - Жаклин Сьюзан

жалкие десять фунтов? Через несколько дней начнется подгонка костюмов к новому фильму. И вдруг, ни c того ни c сего, Босс вызывает ее к себе. Интересно, что ему от нее надо? Она думала над этим всю дорогу до студии.

Позвонили вчера вечером. Приглашение на встречу передал Эдди Фрэнк, один из помощников Босса. Говорил он почтительно, но в то же время как-то подчеркнуто небрежно, словно речь шла о совершенном пустяке:

– О, мисс О’Хара, Босс хотел бы, если вас не затруднит, попросить вас завтра c ним отобедать.

Если вас не затруднит! Ничего себе! Будто, если вызывает Босс, могут быть какие-то более важные дела. Как же быстро, однако, все забывается. Три года назад, когда ей дали «Оскара», Босс сам явился к ней. Ну что ж, новая картина все расставит по своим местам. Боже ж мой, какая роль! А песни… Ее наверняка опять выдвинут на «Оскара», и не исключено, что еще раз его присудят.

И вот она сидит у огромного письменного стола в раннеамериканском стиле, изо всех сил стараясь выглядеть молодой и энергичной. Она знала, что такой она ему больше нравится. Она решила, что Босс, наверное, родился стариком. Он совершенно не менялся c годами – все те же копна седых волос и многолетний загар, испещренный старческими пигментными пятнами. Глазки его весело поблескивали, маленькие ручки теребили бумаги на столе.

– Милочка, вы знаете, зачем я вас вызвал?

– Нет, сэр. Но я всегда рада видеть вас, сэр.

(О, этот этикет она хорошо успела усвоить.)

– Вы видели вчерашние заметки?

(О господи, это звание. Это вонючее звание.)

– «Мисс Разорение-пятьдесят шесть» – Нили О’Хара. Не слишком приятно, не правда ли? – спросил он ласково.

Нили заерзала на стуле.

– О, ну вы знаете эти звания, – произнесла она голосом обиженного ребенка. – Я была просто оскорблена, но мне сказали, что это ничего не значит. Просто каждый год газетчики находят козла отпущения. В прошлом году этим званием наградили Стюарта Лейна, а он – лучший актер студии «Двадцатый век».

– Не-а. – Голос его все еще звучал ласково. – После войны он так и не смог подняться. Каждая его картина приносила убытки. Но срок его контракта кончится только через два года, поэтому пока они помалкивают.

– Ну, мои фильмы пользуются спросом.

– У прокатчиков – да, у нас – нет.

Она снова заерзала. Ну вот, старая песня – о затянувшихся съемках, о пропущенных репетициях, очередная накачка…

– Этот фильм – очень дорогой, – заявил Босс. – Цены подскочили. Нам приходится конкурировать c телевидением, теперь люди что попало смотреть не станут. Они могут неплохо поразвлечься и у себя дома, к тому же бесплатно. Телевизор – уже не маленький ящичек, экраны стали шире, и их размеры продолжают увеличиваться.

Она поиграла костяшками пальцев. Ну какого черта – не она же изобрела этот проклятый ящик. Пусть предъявляет претензии изобретателям.

– В фильм «Давай проживем сегодняшний вечер» мы вложили небывалую сумму. Любая просрочка – и мы на грани банкротства. У Сэма Джексона очень напряженный график.

– Сэм – один из самых моих любимых режиссеров, – вставила она.

– Я заключил c Сэмом договор. За каждый сэкономленный день съемок он получает дополнительные тысячу долларов.

Значит, и вправду будут крысиные бега.

– И как только он хоть на день отстанет от графика, его отстранят от съемок.

– Вы хотите сказать, что отстраните Сэма от съемок?

– Отстраню любого, кто окажется неспособным выполнять наши условия, милочка. Голливуд уже не тот. Мы расторгли все прежние контракты. Наш договор c вами истекает через год, и потом, если мы и захотим заключить новый договор c вами, условия уже будут иными.

«Вот тут ты чертовски прав, – подумала она. – Я образую собственную фирму и буду получать c нее дивиденды. И у меня будут денежки». Ей разъяснили это сборщики налогов.

– Нет, милочка. – Он вздохнул. – Времена изменились. Теперь я обязан считаться c мнением вкладчиков. Обязан отчитываться перед ними, а их волнует только одно – прибыль.

Она кивнула, гадая, к чему он ведет этот разговор. Обычная накачка! И хватило же наглости вызывать ее для этого к себе. Она проголодалась – мог бы, по крайней мере, заказать еду. Позавтракать она не успела – приняла только одну зелененькую таблетку.

– Вот поэтому я и снимаю вас c картины, – сказал он.

Она изумленно уставилась на него.

– Милочка, я не могу рисковать. Сэма Джексона, если он не справится, всегда можно заменить. Но вас заменить в уже отснятом материале я не смогу. Тогда придется все начинать сначала… переснимать весь фильм.

– Но я же еще не начинала, как же вы можете меня снять? – пробормотала она.

– А почему, собственно, нет? Взгляните на себя. Вы опять располнели. На следующей неделе начнутся пробы костюмов, вы к ним не готовы. Нет, слишком большой риск. Я заменяю вас Дженни Лорд.

– Дженни Лорд! Да она же еще салага!

Нет, это несерьезно. Просто пугает ее.

– Она снялась в трех фильмах, и все они принесли большие доходы. О ней в этом месяце идет материал в каждом журнале для любителей кино. Этот фильм сделает ее звездой, большой звездой. А для верности в партнеры ей дадим Брика Нельсона.

Она подумала о Брике Нельсоне. Это довольно высокооплачиваемый актер, обычно же в ее фильмах известных актеров не снимают. Она сама звезда, на ней держится весь фильм. Значит, Босс не шутит. Но как же так можно – взять и снять ее c картины, после того как ее участие было уже разрекламировано? Без всякой причины?

– В юридическом смысле вы никак не сможете оспорить наше решение. – Он словно угадал ее мысли. – Мы так переписали роль, что для нее теперь требуется актриса помоложе.

– Помоложе! Да мне всего двадцать восемь! Это не столь уж критический возраст.

– Но выглядите вы на все сорок, – походя бросил он.

– Просто я сегодня не подкрасилась, – защищалась Нили.

– Под глазами круги… уже заметен двойной подбородок. В общем, вид у вас ужасный.

Слезы потекли по ее веснушчатым щекам. Дали бы ей неделю, отоспалась бы, посидела на диете – и была бы как огурчик. И он ведь это прекрасно знает. Так почему же он так поступает c ней?

Тут его секретарша сообщила, что на проводе Париж. Он снял трубку, лицо его тут же приняло выражение бесконечного благожелательства.

– Алло? – крикнул он, как кричат все, кто говорит по междугородной связи. – Да. – Он несколько снизил голос. – Я вас прекрасно слышу. Правда замечательно? Да, господин Шардо… да, я получил ваше письмо сегодня