Юрий Перов - Прекрасная толстушка. Книга 1

— А потом что? — спросила Татьяна, бессмысленно уставясь на груду гостинцев.

До меня только что начало доходить, что никакого «потом» не было, а сразу наступила половина девятого вечера. Двенадцать часов из нашей жизни исчезли бесследно.

Я с трудом села и почувствовала, что болит не только голова, но каждая клеточка тела.

Оглядев себя, я убедилась, что на мне то же самое платье, в котором я вышла утром на базар. Это было единственное платье, в котором можно было безбоязненно ходить по улицам, потому что все остальные были более открытые…

— А что потом? — переспросила Татьяна.

Мы уставились друг на друга, силясь осознать происходящее. Оно не осознавалось. Только появилось ощущение чего-то не то страшного, не то гадкого…

— Подожди, — сказала я. — Давай попробуем спокойно разобраться…

Татьяна слабо кивнула.

— Утром мы встали как обычно и пошли на базар…

Татьяна снова кивнула.

— Там мы купили продукты и кое-что с собой…

— А где продукты? — спросила Татьяна.

— Не знаю! — сказала я раздраженно. — Наверное, где-то на кухне или в погребе… Какое это имеет значение?

— Сейчас бы холодного мацони… — простонала Татьяна.

— Не отвлекайся! — одернула я ее. — Мне и самой хочется. Во рту будто кошки нагадили… Слушай, но ведь мы с тобой ничего не пили! — вдруг опомнилась я.

— Ничего! — подтвердила Татьяна. — Только мороженое шоколадное…

— Подожди, — перебила я ее, — давай все по порядку. Значит, мы пошли на базар, закупили продукты, погрузили в машину, купили мороженое, отправились на пляж и очнулись здесь у себя в комнате в половине девятого… И что бы это могло значить?

— Понятия не имею… — пожала плечами Татьяна. — Но мы точно ничего не пили. Даже газировку…

Газировку мы действительно не пили, потому что обычно мы это делали, чтобы запить сладкое мороженое при входе на пляж.

— Это значит, что после того, как мы съели мороженое, и до того, как проснулись здесь, мы ничего не помним.

— А может, мы потеряли сознание на улице и нас привезли сюда? — предположила Татьяна.

— Обе сразу мы его потеряли?

— Может, мы отравились мороженым?

— Тогда бы очнулись в больнице, — сказала я и посмотрела на тумбочку в изголовье. — А тут никаких следов лечения нет, ни лекарств, ни градусника. Даже стакана воды нет. И вообще, где ты слышала, что здоровые люди теряют сознание на двенадцать часов…

— Я поняла! — страшно округлила глаза Татьяна. — Нас усыпили.

Подобная версия уже вертелась у меня в голове, но я ее отвергала как слишком романтичную.

— У тебя что-нибудь болит? — спросила я.

— Ничего, кроме головы, — сказала Татьяна, ощупав себя с ног до головы. — А у тебя?

— И у меня ничего…

— Девочки? — раздался со двора голос Эки. — Просыпайтесь. Пора ужинать…

— Вот видишь! — еще больше округлила глаза Татьяна. — Они думают, что мы просто спим… Значит, нас действительно усыпили…

— Но это же бред какой-то… Зачем нас усыплять?

— Ты прямо как глупенькая! — возмутилась Татьяна. — Нас усыпили, чтобы украсть…

— Так почему же не украли, а, наоборот, привезли домой?

— Нас уже вернули! Ты что — не понимаешь?

Татьяна задрала подол, осмотрела свои ноги, трусики и даже засунула руку внутрь…

— Сухо… — озабоченно сказала она и понюхала руку, которой лазила в трусы. — Ничего не понимаю…

— Девочки, вы идете или нет?

— Пойдем, — сказала я, — неудобно…

За ужином все было как обычно. Только Эка поинтересовалась, не заболели ли мы, что-то уж больно разоспались. Она, когда вернулась с Григорием домой в половине восьмого, заглянула тихонько к нам в комнату, увидела, что мы спим, и решила нас не будить до ужина.

Мы уверили ее, что все с нами в порядке, просто перекупались и перегрелись на пляже…

На этих словах Автандил пристально посмотрел на меня и спросил, не приставал ли к нам кто-нибудь на пляже.

— Нет, нет, все было как обычно, — сказала я.

Григорий вопросительно посмотрел на сына и строго спросил у меня:

— Надеюсь, Кесоу был с вами?

— Он ездил со мной в Адлер, — сказал Автандил, прежде чем я успела сообразить, что ответить.

— Как же вы могли оставить наших дорогих гостий на произвол судьбы? — спросил Григорий. — Допустим, у тебя было важное дело, а зачем этот студент за тобой увязался?

— Он не за мной увязался, — мягко поправил отца Автандил, — а ездил по своему делу.

— Какое может быть дело, если человек отдыхает?

— А я знаю, какое у него дело?! — вспылил Автандил. — В библиотеку он ходил, книжку какую-то читал по химии. Откуда я знаю его химию-мимию?! Я что, в институте учусь в Москве? Я с утра до вечера камни таскаю на чужих стройках!

— Никто тебе не запрещает учиться… — примирительно сказал Григорий, глядя в нашу сторону. — Что у меня, денег не хватит на эту химию-мимию? Куда хочешь могу тебя отправить! Учись на здоровье! Честное слово, сколько раз ему предлагали: езжай, сынок, учись, профессором, станешь, а он только смеется…

— Нужно было не предлагать, а приказать… — проворчала Эка, внося в беседку глубокую глиняную миску с мамалыгой, из которой, как рожки у морской мины, торчали квадратные куски сулугуни… — А то одной рукой предлагает, а другой рукой радуется, что сын у него помощник… Как сам неуч, так и сын пусть таким будет. Так или неправда?

Видно, Экины слова попали в самую точку, и Григорий, чтобы скрыть свое смущение, потянулся к графинчику с вином.

Мы с Татьяной пить вино решительно отказались и, поковыряв в тарелке с мамалыгой, быстро ушли в свою комнату.

Итак, ситуация более или мене прояснилась, то есть сделалась еще запутанней и загадочней. Выяснилось, что целый день дома никого не было, потому что Автандил с Кесоу приехали еще позже Григория и Эки. И, судя по всему, никто не видел, ни когда мы пришли, если мы это сделали сами, находясь в некоем лунатическом состоянии, ни когда нас принесли, что, скорее всего, и было на самом деле.

Я решила действовать. Закрыла и занавесила оба наших окна, включила верхний свет, заперла дверь и скомандовала Татьяне:

— Раздевайся!

— Как?

— Совсем!

— Зачем?

— Будем проводить следствие.

— А ты?

— Я тоже, не беспокойся.

Татьяна разделась первая, и я ахнула. Ее задница, живот и грудь, — словом, все скрытое под купальником и незагорелое тело было в багрово-синих пятнах.

У меня оказалось то же самое.

— Мамочка родная, — воскликнула Татьяна. — Да это же самые натуральнее засосы! Вот сволочи! — Она выгнулась и, встав около гардероба, одна из створок которого была зеркальной, осмотрела свою задницу. — Ты смотри, они совершенно симметричные на обеих половинках… Специально, что ли? А это не засос, а просто укус…