Юрий Перов - Прекрасная толстушка. Книга 1

Потом мы пили за его детей и за Автандила отдельно. Он работал вместе с отцом, и, по мнению всего села, достойная смена будет у Григория, когда придет время тому уйти на покой. Так что за будущее Гантиади мы можем не беспокоиться.

Нас это очень порадовало. И мы не стали скрывать своих чувств. С позволения тамады я выразила надежду, что, пока есть такие замечательные продолжатели дела своих отцов, прекрасное село Гантиади будет еще прекраснее, а населять его будут такие же прекрасные люди, как и сейчас, потому что прекраснее и гостеприимнее быть уже невозможно.

И что мотыльки — отдыхающие — будут еще активнее слетаться на эту солнечную щедрую красоту, и гибнуть при этом никто не будет, хоть и крылышки кое-кто обожжет, потому что с солнцем нужно обращаться осторожно…

Все были потрясены и смотрели на меня как на заговорившую статую.

Так началась наша веселая и трудная жизнь в Гантиади.

В ту первую ночь, несмотря на выпитое вино, мы долго не могли заснуть и ворочались в постелях, прислушиваясь к каждому шороху.

— Кажется, мотылек прилетел… — зевая, сказала Татьяна, когда перед нашей дверью послышались явственные шаги.

— Ничего, — сказала я. — Запоры на двери и на окнах крепкие, я сама проверяла.

— Если бы это были те, что с нами пировали, то я не очень бы и испугалась… — пропела Татьяна, томно потягиваясь. — Ты видела, как твой смотрел на тебя?

— Кто это мой?

— Автандил! Кто же еще?! — возмутилась моему лицемерию Татьяна. — Кесоу глядел на меня…

— Если не хочешь, чтобы Григорий нас из дома выгнал, перестань строить ему глазки! — со всей строгостью, на которую была способна, сказала я.

— Что же мне, вообще умереть или глаза выколоть? — возмутилась Татьяна.

— Не придуривайся! Ты знаешь, о чем я говорю, — одернула ее я. — Ты видишь, какая тревожная обстановка. Мы здесь должны быть как две неприступные Бастилии.

— Но ведь Бастилию в конце концов взяли… — хихикнула Танька. — Даже праздник такой есть, «День взятия Бастилии» называется! Четырнадцатого июля празднуют…

— Значит, мы должны быть крепче Бастилии. Кстати, и Зинаида об этом предупреждала. Если дадим хоть маленькую поблажку, хоть кому-нибудь — на следующий же день пойдем по рукам. Для них две блондинки, приехавшие одни на юг, знаешь кто?

— Известно кто…

— Вот так они все про нас и думают. И будут думать! Пока мы не докажем обратного.

— Ой права, Маня, ой права… — горестно вздохнула Танька. — Жалко, такие мальчики пропадают…

— И Автандил — ничего… — сказала я задумчиво. — А галстук ему можно и другой купить. И потом, с чего ты взяла, что они пропадают? Они же скоро в Москву поедут! Кесоу — учиться, а Автандил мандарины продавать.

— Действительно, а я и забыла! — обрадовалась Татьяна. — Вот мандаринов полопаем вволю!

На пляж мы ходили в сопровождении Автандила, или Кесоу, или обоих сразу. Когда мы пришли в первый день, то не знали, куда и деваться. Вокруг нас на расстоянии метров десяти образовалось кольцо людей, лежащих на песке, перемешанном с крупной галькой. Они были одеты в черные брюки и черные рубашки, а некоторые даже в кепках. Они лежали кучками. Некоторые лениво перебирали четки, другие играли в нарды, третьи неторопливо ощипывали виноградную кисть и плевались косточками, и все они непрерывно курили. Даже виноград ели, не выпуская сигареты изо рта.

Когда мы разделись, по пляжу прокатился стон. Затем раздались гортанные выкрики, на которые Автандил и Кесоу отвечали сердито и односложно. Переговоры велись, естественно, на грузинском, а может, и на абхазском языках. Разницы мы не улавливали.

Стоило случайно встретиться взглядом хоть с одним из них, как со стороны счастливого ловца нашего взгляда сыпались самые фантастические предложения: от немедленного замужества до поездки в горы с шашлыком-машлыком, с шампанским и с музыкой. Предлагались также поездки в Сочи, на озеро Рица, в Новый Афон, в Гагры, в Сухуми, Батуми, Тбилиси и почему-то даже в Ереван, морские прогулки на лодке, на катере и на круизном судне. Предлагались кольца, серьги, кулоны, броши и прочие украшения, а также целые сады фруктов и огороды овощей, барашки, козлята, индюки и даже фазаны. Предлагались кефаль, форель, барабулька и ставридка. Один раз даже предложили мороженое. Автор этого предложения явно погорячился и тут же, осознав его ничтожность, махнул в отчаянии рукой и отошел, потупив стыдливо взор.

Самое серьезное предложение сделал мне директор соседнего дома отдыха Авксентий — высокий, сурового вида мужчина лет сорока пяти. У него был орлиный профиль, светло-голубые глаза, а по-русски он говорил почти без акцента.

Он был очень уважаемым человеком. Когда около базара возле нас остановилась новенькая «Победа», из нее вышел незнакомый человек и направился к нам, то наши верные рыцари, которые каждый раз в таких ситуациях рычали как сторожевые псы, почтительно отошли в сторону.

Авксентий степенно представился, назвал свою должность, потом вежливо попросил Татьяну оставить нас одних.

— Я очень занятой человек, — сказал он вполголоса, когда Татьяна, поджав губы, отошла к ребятам. — У меня год назад умерла жена. Остался сын двенадцати лет. Его зовут Руслан. Рустик. Он хороший мальчик. Учится на пятерки и четверки. Помогает мне в саду и по хозяйству. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Сейчас. Или потом, когда лучше меня узнаете. Я здесь могу все. Вам ни в чем не будет отказа. Не хотите замуж — можно и так. Вы будете приезжать когда захотите… Я запишу на вас дом. Шесть комнат. Два румынских гарнитура. Один спальный, другой — жилая комната. Эта машина будет ваша… — Он показал на «Победу». — О продуктах и прочих мелочах я не говорю. Подумайте. Я вас не тороплю! Я приду за ответом завтра. Передайте большой привет Григорию.

Он попрощался с нами за руку, сел в машину и уехал.

Когда мы остались вдвоем и я рассказала обо всем Татьяне, она только и сказала:

— Везет же некоторым!

Однажды мы спросили у наших телохранителей, почему они хоть и стараются всячески оградить нас от армии соискателей нашего расположения, но никаких решительных действий не предпринимают и вообще довольно вяло реагируют на эти оскорбительные для нас предложения.

— Почему оскорбительные? — удивился Автандил. — Они ничего дурного не предлагают. Они предлагают приятные, хорошие и дорогие вещи. Что в этом оскорбительного?

— Но ведь известно, к чему ведут подобные предложения… — сказала проницательная Татьяна.

— К чему ведет шашлык? ~ пожал плечами Автандил. — Поел и забыл! А ему приятно, что он в такой приятной компании. Один шашлык есть не будешь…