Моя в наказание - Мария Анатольевна Акулова

Начинает рисовать, напевая себе под нос. А я углубляюсь в раздумья.

Если честно, мне легко живется далеко не всегда. Иногда кроет. И сейчас тоже. А точно ли мы поступаем правильно? А вдруг я себя недооценила? Вдруг смогу просто любить?

А когда закончится время последних сомнений и произойдет страшный невозврат? А если он осознает его раньше, чем я?

По коже бегут мурашки. Я непроизвольно кусаю губы. Ухожу в себя. Нервничаю.

А потом слышу звонок в дверь и из головы вылетает все.

Вытираю руки, дергаю бантик на фартуке. Откладываю его, снимаю со стула Сафие и мы вдвоем идем открывать.

Я вижу любимую подругу еще на экране домофона. Она вместе с сыном и хмурым ответственным Павлом ждут за дверью.

А вот Азамат приехать не смог, к сожалению. Работа. Но может он отказался специально, чтобы мы с Лейлой смогли побыть друг с другом совсем искренними.

Помню, я когда-то еле ему ее отдала, а теперь он делится со мной.

Переполненная благодарностью и нетерпением, я открываю дверь.

Сердце колотится, эмоции переполняют. Мы встречаемся взглядами. Я успеваю заметить в глазах подруги всю палитру чувств, которые переживаю сама. А потом изображение плывет.

Лейла раскрывает объятья и я в них ныряю.

В висок врезается впервые за долгие годы не искаженный телефонной связью голос, который я знаю всю свою жизнь:

— Ручеек… Аллах… Какая ты стала…

Глава 45

Айлин

Лейла с Болатом приехали к нам на неделю. Изначально кажется, что это вау как много, но первый же вечер пролетает незаметно и становится понятно: семи дней нам с подругой будет чертовски мало.

Мы плачем и обнимаемся, пугая детей и немного Павла. Потом знакомим наших малышей. Я не зря не сомневалась в том, что общий язык они найдут. Сафие тут же берет старшего друга в оборот.

Болат похож сразу и на Лейлу, и на Азамата. Нежный такой, но и серьезный тоже. Налюбоваться ими не могу.

Садимся за стол, говорим обо всем… Или почти.

Я знаю, что Лейла готова рассказать мне, что происходит в моей семье. С отцом. Матерью. Братом. Но я не спрашиваю. Они живы. Мне достаточно.

Возможно (да и скорее всего), у меня даже племянники уже есть. Я чувствую, что Бекир усвоил урок. Наверняка теперь его жизнь жестко контролируется отцом и идет по праведным рельсам. Но встретил ли он настоящую любовь, счастлив ли на все сто — не знаю. Между нами расстояние даже большее, чем то, которое показывает карта.

Но об этом грустить мне некогда. У меня в гостях человек, чувства к которому не изменились практически с самого рождения.

Лейла все такая же скромная, тихая, осторожная. Даже внешне изменилась минимально. А меня рядом с ней снова, как в юности, взрывает фейерверком. Я становлюсь громкой и суетной.

При детях мы с ней шутим, смеемся, делимся забавными историями. А уже уложив их, вечером, говорим куда искренней и по душам.

Я рассказываю о себе не всё. Всё не могу. Но немного больше, чем казалось, что готова.

Читаю в ответном взгляде сожаление. Она гладит мои руки. Качает головой и время от времени обращается к Аллаху. Хвалит за силу. Задает вопросы осторожно.

В частности, точно ли я уверена, что у нас с Айдаром… Всё?

Я не отвечаю. Вздыхаю только.

Лично мне не отболело. Отпустило ли… Не знаю.

Думаю об этом пол ночи, хотя вроде бы после такого насыщенного дня должна бы спать, как младенец. Но и ночи мне мало.

Утро начинается с не менее сложных раздумий. Я готовилась к приезду Лейлы. Составляла программу, маршруты, но как бы там ни было, это не мой родной город. Пока я ориентируюсь здесь не идеально. А для подруги и ее сынишки мне хотелось бы лучшего.

Среди знакомых, к которым я могла бы обратиться, в голове два имени: Вячеслав и Айдар.

Первый не откажет. Он хороший друг моего бывшего мужа. Как минимум, подскажет, где бы пообедать и в какой из театров лучше сходить. Но это же неправильно — обращаться к постороннему человеку, тем самым унижая родного? Даже если уже не мне родного, но нашей Сафие…

Вчера казавшийся идеальным план рушится. И мой распорядок прогулок, и вера в то, что справлюсь своими силами.

Пью кофе в тишине его кухни. Жду пробуждения гостей и дочки, а еще кручу в руках телефон.

В итоге, под ритм вылетающего сердца, открываю нашу с Айдаром переписку.

Еще рано, но сегодня понедельник. Он мог уже проснуться.

Пишу: «Доброе утро. Айдар, не мог бы ты мне помочь? Лейла с сыном будут у нас неделю. Я хочу показать им за это время как можно больше. Составила план, но может быть ты подскажешь что-то еще?»

Он читает сразу же. Не ждал, конечно, но как будто все же ждал.

Сердце отзывается болезненным нытьем. Я знаю, что он хотел бы прочитать другое длинное сообщение.

Знаю. Знаю. Знаю.

Вдогонку строчу: «Прости за наглость. У тебя работа. Я еще подумаю»

Отправляю. Он несколько секунд не реагирует, а потом отвечает:

«Во сколько вас забрать?»

Пульс подскакивает. Во рту сухо. Черт… Напросилась.

Но вместо того, чтобы жалко пятиться, беру себя в руки.

«Спасибо большое. Ты сможешь в двенадцать?»

Айдар отвечает, что может.

Во мне — бешеный выброс адреналина. Нечеловеческая энергия. Готовлю завтрак, собираем деток. Когда говорю Лейле, что нас заберет Айдар, получаю от подруги насторожено-задумчивый взгляд. Но вопросов она не задает. Слава Аллаху.

* * *

От того, что гулять с нами будет отец, Сафие в восторге. Болат, раззнакомившись с Айдаром, тоже проникается.

А я в жизни не подумала бы, что специализация Айдара Муратовича Салманова — экскурсии и дети. Но дело в том, что он прекрасен во всем, за что берется.

Мне было стыдно даже от мысли, что я заставила его освободить из-за нас целый понедельник, а получилось еще хуже. Он почти неделю освободил.

А еще нашел нам личного экскурсовода, которая составила маршруты прогулок получше, чем это сделала я.

Программа получилась, возможно, даже слишком насыщенной. Мы каждый день выходим из квартиры утром и приползаем домой затемно уставшими до полусмерти. А еще наевшимися и полными впечатлений.

Айдар каждый же день перехватывает нас где-то ненадолго. Проявляет настоящее восточное гостеприимство.

Они мурлычут с Сафие. Он разговаривает с Болатом. Спрашивает у нас с Лейлой, всё ли хорошо. Контролирует.

Подруга смущается и всячески старается выразить свой восторг