Найди сердце королевы - Фэя Моран

– Ты и на французском говоришь?

– Вообще, я говорю на шести языках, в том числе и на испанском, – издаёт он смешок. Я вспоминаю, как однажды он перекинулся парой слов на испанском с моей мамой. – Но французский – мой второй родной язык. Моя мама всё же была француженкой, и она никогда не давала нам об этом забыть.

Я охаю, потому что факт того, что Гай, как оказалось, полиглот, да и к тому же француз наполовину, заставляет меня обомлеть.

– Французский тебе так идёт, – говорю я, улыбаясь. – Ты звучишь очень… сексуально, когда говоришь на нём.

– Буду иметь в виду, ma chérie [1], – кратко смеётся он.

Официант подходит к нам спустя несколько минут, и мы делаем заказ.

Зал полупуст, но всё же за дальними столиками сидят молодые девушки, которые совсем не стесняются бросать взгляды на Гая. От такого количества женского внимания к нему мне становится некомфортно, это вызывает сплошную злость.

– Они все так пялятся на тебя, – говорю я, оглядываясь по сторонам.

Зато зелёные глаза передо мной устремлены только на меня. А их обладатель говорит:

– Какая разница, если я смотрю только на тебя? Этого должно быть достаточно, моя роза.

– А пусть не пялятся на то, что принадлежит мне.

У него слегка поднимаются брови:

– Вот как. Я принадлежу тебе? Так ты собственница?

– Всё честно. – Пожимаю плечами, беря в руку бокал с водой. – Я принадлежу тебе, а ты принадлежишь мне.

– Как скажете, ваше высочество, – ухмыляется Гай. – Как вы скажете, так и будет.

– Ну и правильно, – бурчу я.

Салат под названием «нисуаз» лежит передо мной в украшенной золотистыми узорами тарелке. Я вижу аккуратно выставленные, разделённые ножом на две половинки варёные яйца, кусочки тунца, овощи и листья салата. Запах такой аппетитный, что я вдруг понимаю, как сильно проголодалась.

– Может, сперва дождёмся горячего блюда? – предлагает Гай, взглянув на то, как я схватилась за вилку.

– Нет, я очень голодна, – говорю, нанизывая на вилку кусочек яйца. – Настолько, что и тебя не отказалась бы съесть.

Гай испускает смешок.

– Я не против, – отвечает он, отпивая немного воды. – Маленькая каннибалка.

– Отведавшая уже из сердца Кровавого принца, – продолжаю я.

Гай согласно кивает, но потом выражение его лица меняется. Он скрепляет руки в замок на столе.

– Софи хочет сделать нас крёстными своего сына, – вдруг произносит Гай.

Я округляю глаза: не от самой новости, а от прозвучавшего слова «сын».

– Так значит, всё-таки точно известно, что у них будет сын? – спрашиваю я.

– Да. Теперь точно известно. Они хотят назвать его Томасом. Кажется, решение окончательное.

На моих губах сама по себе расплывается широкая улыбка.

– Это очень мило… Но… почему я?

– Я – их друг, а ты моя жена. Всё довольно разумно.

– Нейт с Зайдом обижаться не будут? – шуточно произношу я.

Издав краткий смешок, а потом наградив меня своей прекрасной улыбкой, Гай говорит:

– Вообще-то, они давно договорились между собой. Зайд не будет ничьим крёстным, он ведь мусульманин… По крайней мере, этнически. А вот Нейт с Моникой уже собираются стать крёстными наших детей в будущем.

Я поперхнулась водой, которую рискнула отпить, пока слушала его, и Гай теперь вынужден постучать пару раз по моей спине.

– Что? – переспрашиваю я, достаточно прокашлявшись. – Наших детей?

– Если не хочешь, их может у нас и не быть. Не пугайся. – Он поднимает руки, будто сдаётся. – В конце концов, тело твоё, и ты сама будешь решать, как им распоряжаться.

– Думаешь, меня смутило это?

Он задумчиво глядит на меня, затем хватает оливку из принесённой тарелки и бросает в рот. Облизывает губы.

– А что ещё не так? – спрашивает Гай.

– Если я рожу детей… получается, это будут наследники «Могильных карт»? Это будут… маленькие Харкнессы?

– Да, получается так.

Я заворожённо раскрываю глаза, окунаясь в фантазии.

– Ничего себе… Представь только, я буду одной из тех, кто творит историю. В будущем меня бы поместили на стену с вашими портретами.

– То есть сам факт рождения ребёнка тебя не смущает?

– Нет, а должен?

Гай очень удивлён. Невероятно люблю его удивлять.

– То есть ты была бы готова родить ребёнка от меня?

– Если нужно будет, да. Почему бы и нет?

– И при каких, интересно, обстоятельствах нужно будет? – усмехается он, скрещивая руки на груди.

Я перекладываю в свою тарелку поданный ещё горячий рататуй с большого подноса, потом откусываю небольшой кусочек белого багета.

– Например, если мы будем жить счастливо безо всяких дурацких проблем, – отвечаю я. – Или когда нам станет скучно.

Гай смеётся:

– Станет скучно? Не думаю, что люди делают детей от скуки.

– Люди не делают, а мы сделаем.

– Ты чудесное создание, Каталина Харкнесс.

– Как и мой создатель, – шепчу я в ответ.

Он улыбается, и мы наконец полноценно приступаем к еде.

Когда мы заканчиваем ужин, на улице уже глубокая ночь. Я и не помню всего, чем мы занимались столько времени в ресторане. Большую его часть просто разговаривали обо всём, о чём только можно, а потом заедали разговоры десертом.

И сейчас, спустя несколько часов, мы уже снова сидим в его машине.

– Как тебе ужин? – спрашивает Гай. – Немного затянулся, да?

Я гляжу на высвечивающееся на дисплее возле бардачка время: 01:27. Коротко смеюсь:

– Да, не то слово.

– Домой возвращаться не хочется.

Я поворачиваюсь к нему, грустно киваю, потому что полностью с ним солидарна.

Дом… Как странно, что поместье Харкнессов теперь, по сути, действительно считается моим домом. Хотя мысли о родителях всё чаще и чаще меня посещают.

– Можем не ехать, – предлагаю я с надеждой в голосе. – Хотя бы ещё часок. Или пару.

– И чем же займёмся в этот часок или пару?

Все мои непристойные мысли, наверное, показались на лице, потому что Гай вдруг усмехается.

– Дай угадаю, – говорит он. – Ты хочешь продолжить наш вечерний разговор?

– Нет. Разговор продолжать не хочу, – честно отвечаю я, полностью отказываясь от смущения или чувств, похожих на него. – Хочу перейти сразу к делу.

– Хорошо. Будь по-твоему, моя роза.

Он выходит из машины и садится на заднее сиденье. Я поворачиваюсь к нему.

– Иди ко мне, – просит Гай, хлопая себя по колену. – Думаю, на переднем сиденье не совсем удобно переходить к делу.

– И что же ты собираешься предпринять? То же самое, что и в мой день рождения, или то, что ты сделал наутро после него?

Он отрицательно качает головой.

И хоть у меня дрожат колени от волнения, я всё же делаю, как он сказал. Я складываю подол платья, обхватывая его целиком. У меня обнажаются