Барбара Бреттон - Один-единственный

— О, я сомневаюсь, что ты так уж догадлива, Изабель. Младшая сестра поднялась на три ступеньки и подошла вплотную к Эрику.

— Не пытайтесь одурачить меня, мои дорогие. Ведь вы тут намечали мой день рождения, не правда ли?

Действительно, через две с половиной недели Изабель должно было исполниться двадцать лет, и она знала, что это событие непременно будут пышно праздновать. Принцесса взяла Эрика под руку и вкрадчиво продолжала шутливый допрос:

— Признавайтесь, что это будет, семейное торжество или милая вечеринка для тех, кому не старше двадцати пяти? — При этом Изабель нежно сжала руку Эрика. — Ну, что же вы замолчали? Ага, я знаю, должно быть, моя строгая старшая сестра рассказывала тебе о моих темных и ужасных тайнах.

— У Эрика есть несколько замечательных идей, — ответила Джулиана, мягко вступая в разговор, — но тебе не следует ничего знать — вплоть до десятого ноября.

— Ну и ну! Значит, вы и в самом деле замышляли какой-то сюрприз! — Запрокинув голову, Изабель весело рассмеялась. — Так я и знала! Джули, ты такая скрытная!

Эрик бросил взгляд в сторону зимнего сада.

— Кажется, за нами наблюдают. И притом с большим интересом.

Иэабель оглянулась через плечо. Так и есть. Бронсон, скрестив на груди свои сильные руки, с бесстыдным любопытством следил за происходящим.

— Да ну, не обращайте внимания, — беззаботно бросила младшая сестра. — Этот невыносимый мистер Бронсон только и умеет что совать свой нос в чужие дела. — Заметив, что ее грубость заставила сестру покраснеть, Изабель снова рассмеялась. — Ах, Джули! — Она поцеловала Джулиану в лоб. — Ну не будь ты такой недотрогой. Ведь мы тут все взрослые люди, не так ли? — Всерьез ощущая себя совершенно взрослой и очень умудренной, Изабель посмотрела Эрику в глаза. — Джули о нас все известно.

— Я так и догадался.

— Ты сердишься? — спросила принцесса и поцеловала его несколько раз в подбородок. — Но это же моя сестра. Я просто не могла скрыть от нее такую изумительную новость.

— Ну, не заставляй нашу милую девочку огорчаться, Эрик. — Тихий голос Джулианы звучал сладко и мелодично, словно весенний дождик. — Ты же знаешь, она совершенно не в состоянии долго хранить секреты.

Эрик встретился глазами с Джулианой, и Изабель нахмурилась, заметив взгляд, которым они обменялись.

— Что-нибудь не так? — спросила она.

Серьезное выражение лица Эрика тут же растворилось в милой улыбке, которую Изабель так хорошо знала и так любила.

— Дорогая девочка, — обратился он к ней, заключая принцессу в кольцо своих рук, — тебе не о чем волноваться.

Смех Джулианы слился с его смехом.

— О, она всегда была чересчур любопытна. Боюсь, нам даже не удастся подготовить сюрприз к дню ее рождения, ведь она на каждом шагу будет задавать нам вопросы!

Изабель тут же расслабилась, зарывшись лицом в мягкую шерсть свитера Эрика. «Ну и гусыня, — подумала она. — Успокойся, все совершенно замечательно!»

Мэксин никак не могла точно понять, что именно ее тревожит, но каким-то шестым чувством предвидела надвигающуюся беду. В прошлую ночь она почти совсем не спала. Каждый раз, едва сомкнув глаза, пожилая женщина снова и снова просыпалась и садилась в постели. Какой-то непонятный страх заставлял ее сердце бешено колотиться, и оно едва не выпрыгивало из груди. Она не знала точно того часа, когда гончие псы из преисподней примчатся из-за гор, но уже слышала топот их лап так же явственно, как слышала завывания дьявола в ту памятную ночь, когда погибла принцесса Соня.

О, как отчетливо она запомнила тот страшный вечер! То было шестнадцать лет назад, в первое полнолуние после осеннего равноденствия. На улице бесновался ветер, и дождь злобно хлестал землю.

— Вам не надо бы выходить из дому, мадам, — умоляла она Соню, одновременно помогая принцессе одеваться. — Сегодня ночью темные духи так и рыскают по земле.

Соня лишь рассмеялась своему отражению в треугольном трюмо и закрепила бриллиантовый гребень на высоко зачесанных волосах.

— Все-таки ты истинная ирландка, Мэксин. Но не беспокойся, этот маленький дождик мне не повредит.

Резкая вспышка драгоценных камней в полумраке комнаты заставила гувернантку вздрогнуть.

— Но меня беспокоит вовсе не дождь, — сказала она, поправляя локон, выбившийся из эффектной прически принцессы, — а нехорошие ощущения.

Соня снова рассмеялась, на сей раз немного хриплым смехом.

— Ах, избавь меня от своих ощущений. Мне о них все известно. — Она поднялась с низенького стульчика перед трюмо. Гибкая, грациозная, элегантная. Соня имела в жизни все, чего не дано было Мэксин: красоту, богатство и всеобщее обожание. — Кто бы обратил внимание на мои ощущения, — добавила она, — хотя бы для разнообразия.

Мэксин всегда казалось, что все вокруг как раз слишком много носятся с переживаниями бессердечной принцессы Сони, но, разумеется, гувернантка прикусила язык. Живя в королевской семье, быстро привыкаешь держать свое мнение при себе, по крайней мере до тех пор, пока не окажешься в комнате для прислуги, среди равных. Будучи неисправимой ирландской бунтаркой, Мэксин никогда не склонялась к монархизму, и даже тесное общение с такой ничтожной королевской фамилией, как правящий дом Перро, не перевернуло ее мировоззрения. Принадлежность к королевской крови — это всего лишь случай рождения, считала она. Один вытащил счастливый билет, родившись во дворце, другому не так повезло — он появился на свет в квартире без горячей воды. Но Мэксин знала, почему она здесь работает. Ей неплохо платили за услуги, к тому же она любила малышек принцесс. Ах, если бы их родная мать способна была на такие же эмоции!

А дождь отчаянно молотил в окно парижской гостиницы, и жестокий ветер трепал изящные деревца на тротуаре. В своем облегающем черном платье Соня встала у окна и, приподняв голову, залюбовалась ураганом.

— Как это прекрасно, — прошептала она дрогнувшим голосом. — Бесподобно.

В ту минуту Мэксин и предположить не могла, отчего так волнуется ее госпожа.

— Мадам, — не удержавшись, начала она, — я умоляю вас изменить свои намерения…

Глухое рычание мощного мотора у обочины дороги поглотило слова гувернантки, и в ту же минуту принцесса вышла из комнаты.

Даже сегодня, после стольких лет, Мэксин без труда воскрешала в памяти образ Сони. Ах, как восхитительна она была в своем черном платье! В тот вечер она в последний раз пробежала по залитому потоками воды тротуару и села в спортивный автомобиль, спрятав за гладкой дверцей свои прекрасные ноги. Такая молодая. Такая глупая. И такая ужасно, невыносимо эгоистичная. Мэксин замечала долю эгоизма и в обеих дочерях Сони. Последние пятнадцать лет она неустанно боролась с этой их фамильной чертой. И хотя именно Изабель была внешне точь-в-точь похожа на мать, именно Джулиана, красивая, как коробочка из-под конфет, светловолосая и миловидная, унаследовала основной порок принцессы Сони. Проницательный глаз Мэксин различал под нежной внешностью Джулианы некое жесткое хладнокровие и алчность, и гувернантка сильно беспокоилась. Ведь именно эти черты характера гораздо живее напоминали ей покойную принцессу, чем жгучая красота, унаследованная младшей девочкой.