Елена Гайворонская - Наследство

Ознакомительный фрагмент

Он подошел к ней и, приобняв за поникшие плечи, заглянул в расширенные зрачки, в которых замерли удивление и испуг.

Ее холодные ладони уперлись в его грудь.

– Отпусти меня, – произнесла она тихо и твердо.

Алекс повиновался. Только теперь он ощутил, какая внутренняя сила скрывается в этой женщине. Сила, дающая ей способность сносить удары судьбы с высоко поднятой головой и улыбкой на закушенных до крови губах. Быть может, именно эта сила и притягивала Алекса. Он не мог противостоять ей.

– Я не собираюсь заводить курортный роман. Не трать времени понапрасну.

– Для меня это гораздо больше, чем курортный роман. Пожалуйста, поверь!

– Зачем?

– Я хочу, я смогу сделать тебя счастливой!

– На неделю? – Она усмехнулась. – Нет, спасибо. Забудь. Уходи.

– Ты уверена?

– Конечно. Спокойной ночи, Алекс. И… извини еще раз. Я не должна была рассказывать тебе все это.

– Ты не должна страдать, – проговорил он, покачав головой. – Ты этого не заслуживаешь. Я бы этого не допустил. Никогда.

– До свидания, Алекс, – настойчиво повторила женщина.

– До свидания, Надежда…

Он спрыгнул вниз и пошел прочь, собрав все силы, чтобы не оглянуться. В конце концов, он мужчина, а не какое-то фуфло.

Уже за полночь он пришел в «Кокос», где через пару минут за кружкой пива познакомился с сексуальной рыжеволосой красоткой из Германии из соседнего отеля. Обменявшись несколькими фразами и немного потанцевав, они без лишних хлопот удалились в номер. Без одежды девушка выглядела еще лучше: пышные бедра, упругий живот, высокая грудь с острыми сосками…

Лучи восходящего солнца упали на развороченную постель. Девушка потянулась довольно и сладко, как сытая кошка. Промурлыкала кокетливо:

– Милый, ты меня любишь?

Почему все эти приезжие девки, независимо от стран и национальностей, обожают задавать один и тот же дурацкий вопрос? Будто сговариваются.

«Конечно, детка», – следуя правилам игры, всегда отвечал Алекс. Трудно, что ли?

– Милый, почему ты молчишь?

«Пошла к черту, идиотка!»

– Мне пора, – сказал он, натягивая мятую рубашку. – Скоро на работу.

Алекс все же заскочил домой переодеться. Тихо, чтобы не разбудить родителей, прокрался мимо их спальни, из которой доносилось мерное похрапывание отца, в свою комнату. На стареньком телефонном аппарате белела укоризненным бельмом криво приляпанная бумажка. Твердые размашистые буквы, столь же строгие и безапелляционные, как и набросавший их отец, складываясь в слова, напоминали о существовании в жизни Алекса иной женщины, единственной, с которой ему предстояло связать судьбу.

«Было бы неплохо, если бы ты иногда ночевал дома», – гласило послание. Это было плохим знаком. У отца не было склонности к писательской деятельности, и, если уж он выбрал подобную форму общения, значит, Алекс и впрямь где-то перегнул палку. Но сейчас ему не хотелось думать ни об отцовском гневе, ни тем более о неотвратимом приближении давно маячившего на его горизонте призрачным парусом грядущего супружества.

– Идите вы все к черту, – процедил сквозь зубы Алекс и, отодрав бумажку от телефона, скомкал и швырнул за диван.

Мрачный Али ковырялся в стойке с напитками.

– Представляешь, всего на пять минут отлучился – и пропали три бутылки водки! И какая сволочь пьет водку с утра? При немцах такого не было… А тебя вчера вечером где носило? Босс был злой как собака.

Алекс молчал как глухонемой. Раздражение на лице друга сменилось плохо скрываемым любопытством.

– Неужто со своей недотрогой поладил?

Получив отрицательный ответ, Али разочарованно вздохнул:

– Ну, это вовсе не простительно. Смотаться с работы, навлечь на свою задницу гнев руководства, ни хрена не получив взамен. Теряешь квалификацию, друг мой. Кто же вам помешал на сей раз? Мифический муж?

– Отвали, а?

– Ладно. – Поджав губы, бармен с невозмутимым видом принялся протирать бокал.

– На нем дыра скоро будет, – сказал Алекс.

– Чистота – залог успеха, – парировал Али. – Морочь голову девчонкам, а не мне.

Алекс ударил кулаком по столу так, что звякнули ложечки, а Али от неожиданности едва не выронил бокал.

– Спятил?! – возмутился бармен.

– Она все время думает о нем, понимаешь? А я – только о ней, черт бы ее побрал… Может, я и впрямь свихнулся?

– Перестань! Тебе просто надо переключиться. Найди девочку погорячее…

– «Просто». Послушать, так все так просто… Только отчего бывает тошно, хоть в петлю лезь? Сегодня ночью я так и сделал.

– Ну и что?

– Дерьмово. Трахаешь одну – думаешь о другой. Чувствуешь себя извращенцем.

– М-да… Тяжелый случай… – Али задумчиво почесал себя за ухом соломинкой для коктейля. – У меня было нечто подобное. В далеком детстве. В шестнадцать или семнадцать… Та девчонка жила по соседству. Каждое утро мы ходили в школу. По одной дороге. Помню, у девчонки в волосах был огромный белый бант… Я тащился позади, таращился на этот бант и умирал от желания заговорить… Но так и не решился…

Прошу вас, мадам… – Бармен протянул мороженое подошедшей тетке, обремененной тремя подбородками и двумя кудрявыми близняшками, затеявшими возню около стойки и не обращавшими ни малейшего внимания на материнские оклики.

– Ну и чем все закончилось? – поинтересовался Алекс, когда перепачканная мороженым дружная семейка удалилась в направлении бассейна.

– Да ничем… – разведя руками, вздохнул бармен. – Ее выдали замуж, даже не дожидаясь окончания школы. За богатого хрыча, лет на тридцать старше. Они укатили в Стамбул. Мы случайно встретились через четыре года. У нее уже было трое детей. Я с трудом ее узнал. Поверишь, ее задница стала размером с эту стойку! Она перекрасилась в блондинку и, можешь представить, завязала такой же огромный белый бант… В жизни не видел более отвратительного зрелища. – Али шумно вздохнул. – Но тогда, в шестнадцать—семнадцать, она казалась мне совершенством… Так-то, старик… Время – лучший лекарь. И самый безжалостный… Скоро твоя русская мадам уедет, и все забудется, словно и не было вовсе.

– Наверно, ты прав, – усмехнулся Алекс. – Но почему-то у меня такое чувство, что, проводив ее, я потеряю что-то очень важное в жизни…

– Надеюсь, не работу, – озабоченно заметил Али.

– Не каркай, – попросил Алекс. – Мне и так с утра весело… Мой старик меня достает.

– А ты думал, он век будет тебя тянуть?

– Тебе хорошо рассуждать, – возразил Алекс, – У тебя братьев-сестер чертова куча. Всех пилить – язык устанет. Пока до тебя очередь дойдет…

– Угу, – мотнул головой Али. – И от такой хорошей жизни я снимаю свой клоповник, выкидываю каждый месяц по двести марок и сам себе стираю и глажу эти проклятые рубахи. Нет, друг мой, что-то одно: или свобода и независимость, или родительское крылышко. Выбирай. А чтобы на кактус сесть и задницу не наколоть – такого не бывает.