После развода. Не надо слов, не надо паники - Элен Блио

Будет ли жить Анна Доронина, в девичестве Руданова или не будет.

Прогнозы у них были хорошие.

Но лица при этом такие.

Как будто хороший прогноз это то, на какой стороне кладбища я буду лежать. Там где посуше или там, где потише.

Мне страшно было.

Очень.

Хотелось им сказать — господи, да вы что, не видите, как мне страшно? Как я хочу жить. Как мне рано умирать.

Я молодая еще, да, да, молодость продлили! И плевать, что муж изменил, пошёл он к чёрту! На всё плевать.

Только жить.

А потом, в какой-то момент и это сломалось.

И стало тоже всё равно.

Зачем мне жить?

Ради чего?

Кому я нужна?

Мужу? Ха-ха, три раза.

Дочкам?

Нет, я знала, что они меня любят, так, как надо любить маму. И, конечно, помнят, что я их мама, помнят, сколько я делала для них в детстве, и готова сделать и дальше. Но во мне нет необходимости. Без меня они вполне себе смогут. И может где-то даже будет проще — нет контроля, нет маминого глаза, нет необходимости кому-то давать отчёт. С папой же по-другому, с папой можно договориться. И потом…

До них ли сейчас папе.

Кому еще я могла быть нужна?

Подругам?

Я их любила. Очень. Каждой из них я помогла бы во всём. И в личном участии, и в финансовом. И выслушала бы, и поработала бы жилеткой, и денег бы дала. Да, именно так.

Но никому из них я не позвонила.

Никому не сказала, что у меня рак.

Никому не сообщила, что мне предстоит операция.

Ни-ко-му.

Почему?

Я не знаю.

Наверное потому, что я не хотела, чтобы меня жалели.

Не хотела видеть их испуганные глаза. Их беспомощность.

Их горе.

Да, потому что я знаю, что они бы горевали.

Они бы поддержали меня, да. Они бы старались.

Но у них тоже у каждой своя жизнь. Мужья, любимые мужчины, дети, работа.

Зачем усложнять им жизнь?

Правда в том, что в этот момент я поняла — я не получу поддержки от того человека, от которого бы больше всего на свете хотела её получить.

Я не получу поддержки от мужчины, которого люблю.

И я уже совсем не была уверена, люблю ли я его.

Всё утекло, как песок сквозь пальцы.

Всё растворилось.

Только в какой-то момент я поняла, что хочу пройти всё это сама.

Одна.

«Я себя сделала сама, я никому ничего не должна».

 

14.

Квартира, в которую я заселяюсь очень уютная. Милая. Да, есть некоторые проблемы, но мне на них, если честно, плевать.

Интересно, как же мы быстро привыкаем к комфорту, к достатку, к положению в обществе.

Как быстро забываем, что всё это тщетно. Что потерять всё это можно в одну секунду.

Вообще всё потерять.

Дорожим какими-то мелочами. Ерундой.

Забываем о главном.

О жизни.

О близких.

О любимых.

Доронин, кажется, услышал меня.

Не звонит.

Первый вечер провожу одна, очень спокойно. Иду гулять по Арбату, слушаю музыкантов, заглядываю в парочку ресторанчиков, выбираю место для ужина.

Потом захожу в магазин, покупаю воду, фрукты, то, что хочется, на что упал глаз, как говорила моя мама.

Возвращаюсь.

Пропущенные вызовы от дочерей.

Наверное, это неправильно им не ответить. Но я сегодня хочу тишины.

Настя присылает сообщение.

«Мама, я понимаю, что ты обиделась, но почему ты не отвечаешь? Я волнуюсь».

От Лизы тишина. Но я и не рассчитывала.

Сажусь у телевизора с чашкой чая и грильяжем.

Да, да, знаю, что вредно, жить вообще вредно, как оказалось, от этого умирают.

Переключаю каналы бездумно.

Сама ли я виновата в том, что дочь такая?

Возможно.

Это же я её воспитала? Значит я.

НУ, что поделать? Ничего уже не поправишь.

А муж?

В какой момент я его упустила?

И можно ли так говорить?

И можно ли было что-то исправить?

Не знаю.

Думать не хочу.

Непроизвольно кладу руку на шею, чуть ниже.

Узел.

Где-то там этот узел, который вовсе и не узел, а нечто чужеродное, что поселилось во мне и готовится меня уничтожить.

Нет, я знаю, знаю, что всё не так страшно, и вообще, это не самая агрессивная форма, и вовремя увидели, это лечится. Операция, потом наблюдение, возможно, химия, потом гормональная терапия.

Это не приговор.

Я всё это понимаю.

Всё понимаю.

Но это не помогает.

Мне страшно.

Я не хочу.

Я боюсь.

Я оглядываюсь на жизнь, которую прожила и на то, что имею сейчас и прекрасно понимаю почему именно мне страшно.

Неужели это всё?

ВОТ это вот всё, на что я способна?

Всё, чего я заслужила?

Это больно и обидно.

И я так не хочу.

Мне нужны силы, чтобы бороться.

И чтобы начать сначала.

Ночь проходит беспокойно.

Не могу уснуть.

Вспоминаю.

Сегодняшний день вспоминаю.

Неожиданные встречи.

Сколько раз я думала о том, что случайности неслучайны?

Почему Лёша Буянов должен был появиться прямо сейчас и вот так?

Как чёрт из табакерки.

Я его любила.

Той самой настоящей первой любовью, когда тебе кажется, что она единственная, что она будет навсегда, что тебе нужен только этот человек и никакой другой, и что без него ты умрёшь, не сможешь жить, не будешь жить, потому что без него не зачем.

У нас всё началось на подготовке к школьному выпускному. Ну, как началось.

Просто оказались в одной компании. Я, как самая активистка, собрала народ, чтобы подготовить капустник, Лёша там оказался из-за Вадика, который был влюблён в мою подругу Ирку Я предложила ему поучаствовать, он пожал плечами согласился, но сказал, что петь и танцевать точно не готов.

- Будут сценки смешные.

- А что мне за это будет? — он спросил так спокойно, не нагло, чуть усмехаясь,

- А что ты хочешь? — я понимала, что краснею.

- Я подумаю.

Сценки мы придумывали с девчонками — про учителей, про одноклассников, переделывали песни, частушки какие-то сочиняли, весело было.

После репетиций шли гулять. Продолжали что-то придумывать, хохотали.

В один вечер загулялись, провожали всех, как-то так незаметно остались вчетвером, я с Иркой, и Буянов с Евсеевым. Ира с Вадимом шли, держась за руки, а мы так, просто рядом. Но дом Ирки оказался ближе, чем мой, Вадик остался, мы пошли дальше. Остановились у подъезда, стояли молча, просто рядом. Мне тогда казалось, что я не дышу. Я же была влюблена. А он нет, я это знала.

- Спасибо, что проводил. Я пойду.