Флейта (СИ) - "Melara-sama"

Я повесил трубку и покосился на дядю.

- Итон, и когда вы перестанете играть в это?

- Тогда, когда Вильям перестанет капризничать и строить из себя обиженного ребенка. – Ответил он мне, Кот фыркнул.

- Ты требуешь от меня невозможного, Итон. – Прошипел Котёнок.

Я вздохнул, всё это уже изрядно раздражало окружающих, после моего дня рождения Кот только и делал, что провоцировал Итона, а дядя все больше припирал его к стенке.

Но несмотря на то, что произошло почти полгода назад, они остались все на той же стадии. Романтизма в их отношениях не появилось, и я так понимаю, моему дяде мешал этот факт. А вот что мешало Коту произнести три решающих слова, я не знал.

- Кот, будь уже взрослым. – Устало проговорил я. – Вы не замечаете, что всё это слишком затянулось и что игра не стоит уже всех этих усилий, что вы оба вкладываете в каждый акт. Итон любит тебя, и я прекрасно знаю, что ты его тоже. Тогда почему бы просто не признаться в этом…

Я видел, как зеленую радужку заполнил черный зрачок, как он приоткрыл губы и уже почти произнёс слова отрицания. Но вдруг покраснел и отвернулся.

- Кот? – Итон наклонился вперед и негромко проговорил: - Люблю тебя.

Мне было интересно наблюдать за ними, я прекрасно знал, что Кот играет, он не был смущенным мальчиком, он был Котом, и я так надеялся, что дяде удастся приручить его.

Кот медленно развернулся и, смотря в его глаза, еле шевеля губами, произнес:

- Тоже.

Я прикусил губу, чтобы не засмеяться и не испортить момент, наш водитель сидел также тихо, потому что давно привык к нашим выкрутасам.

- Что-то это мало походит на признание в любви до гроба. – Фыркнул Итон.

- Хотел быть оригинальным. – Точно также фыркнул Кот.

- Вил, ты у меня уникум, но я хочу услышать…

Кот вздохнул, сверкая злыми глазами, прошипел:

- Ялюблютебяпридурка.

- Хм… четче.

Я прикрыл глаза.

- Итон Сомтоу, я люблю тебя.

- И я тебя, Вильям, люблю.

- Ррррр…

- Мяу. Звучит намного лучше.

- Это невыносимо, парни, вы заставляете меня страдать. – Проговорил я. – Надеюсь, теперь я не буду слышать крики и ор, а до меня будут доноситься только сладострастные стоны.

Но мне никто не ответил. Итон сильным рывком затащил Кота к нам на заднее сиденье, усадил к себе на колени и впился в губы.

Я знал, что небо не упало бы, если бы они и раньше признались друг другу, но они оба были слишком упрямы.

Но сейчас я отвернулся от сладко постанывающего парня на коленях моего дяди.

Возможно, если бы не эта ситуация с открытием приюта и накалом страстей, Итону пришлось бы ждать дольше.

Я смотрел на пробегающие проспекты и думал о будущем.

В начале моей карьеры мне казалось, что это предел всех мечтаний – быть на сцене, дарить свой голос, получать овации и смотреть, как другие восходят на вершину музыкального олимпа и падают с него.

Позже, когда образ Миража стал неотъемлемой частью меня, я уже не наслаждался чужими победами и неудачами, я писал музыку только для себя, я творил и параллельно с этим лепил свою группу.

Еще позже - мне стало казаться, что это крах. Голос был для меня всем, я выражал эмоции при помощи тембра, я сводил с ума лишь взглядом. И когда я лишился этого, я думал, умру, как личность. Но оказалось, что под этой личностью всё еще скрывается тот парень, который плакал на качелях в саду, в день смерти единственного друга. Моя личность под маской была другой, но я не замечал, пока в мое личное пространство не вплелась мелодия флейты.

Пока он не озарил темноту своим светом. Пафосно, но по-другому невозможно, ведь именно так и есть.

Я улыбнулся проносящимся мимо афишам. Лоф и его группа были на пике популярности, Ворон со своими немцами тоже, а я нашел новый путь, новую дорогу, по которой собираюсь идти и вести за собой моих парней.

Машина остановилась у ворот, журналисты были здесь второй день - по факту мы открылись неделю назад, но нам с Итоном нужна была шумиха, и Ханна не подвела и сейчас.

Здесь были представители всех ведущих журналов и газет, я ухмыльнулся, а Итон оскалился. Мы шли к этому долго, но это того стоило, и сейчас мы покажем, чего мы добились.

Я уже хотел выйти из машины, но дядя остановил меня, поправил галстук и, смотря пристально в глаза, проговорил:

- Ты знаешь, что это только начало, ты знаешь, что мы всегда будем с тобой, и я хочу, чтобы ты знал - ты для меня самый дорогой человек, член моей семьи. – Исправился он, получив по голове от все еще сидящего на его коленях Кота. – И я хочу, чтобы сейчас ты блистал, как в своем далеком прошлом.

- Все будет прекрасно, я обещаю.

Он отпустил меня, и я вышел из машины.

Вышел и вспомнил мое далекое прошлое, мою славу и те моменты, когда эти камеры были мне привычны.

Вспышки, вспышки, вспышки…

- Мсье Максвелл, как Вам пришла идея…

- Мсье Максвелл, как Вы планируете…

- Мсье Максвелл, что думает по этому поводу Ваш отец и как относится…

- Мсье Максвелл, почему Вы решили бросить карьеру…

- Мсье Максвелл, Вы не собираетесь возвращаться на звездный олимп…

- Мсье Максвелл, какие у Вас планы на будущее…

- Неужели Вы совершенно не скучаете по сцене…

И еще цепочка бесконечных вопросов. Я поднял руку, как в своем прошлом, успокаивая их лихорадку сенсации, и чуть властно, но тихо, проговорил:

- Господа, Вы приглашены на открытие приюта для сирот, а не на светский прием и не на личное интервью. Так что прошу в гостиную нашего общего творения под названием «Черный ирис».

Они расступились, и я приглашающе указал рукой на вход в главное здание.

Мы решили не сильно отходить от маминого вкуса и сделали холл в теплых бежевых тонах, отсюда на второй этаж вела деревянная лестница с ковровым покрытием темно-кофейного цвета, на стенах пока не было картин, Марс сказал, что можно будет устроить тут галерею детских рисунков. Мы его поддержали.

Мы, всей толпой, включая присоединившихся к нам детей и ребят, прошли в специально сделанную для таких случаев гостиную. Она была выполнена в морской тематике, но так, чтобы не раздражало глаза. Любимое место Рея и Митчела.