Вернись ради меня - Коринн Майклс

хотя мой папа любил выпивать по вечерам, мама все равно вышла за него замуж. Они обожали друг друга, и все думали, что они совершенны.

– Как и ты.

Мое сердце бешено колотится.

– Я далека от совершенства, и они были тоже, как бы я ни старалась их превозносить.

Я смотрю на могилу отца. Он ни в коем случае не был пьяницей, но любил выпить пива. Маму это не беспокоило, пока он ограничивался одной бутылкой.

– Не хочу, чтобы ты замалчивала что-либо. Я хочу, чтобы мы разговаривали. Мы будем ссориться, и я буду злить тебя. Многое случится, но я люблю тебя, и я был серьезен, когда говорил, что мы можем все исправить. Я мог соврать тебе, Элли, мог притвориться, что ничего не знаю о смерти твоих родителей, но не сделал этого. Не только потому, что люблю тебя, но еще и потому, что не хочу, чтобы между нами были секреты. Мы оба прошли через ад, но теперь рядом с тобой я в раю.

У меня мутнеет взгляд, и я киваю, потому что чувствую то же самое.

– Я знаю, что ты не виноват. Я знала это еще до того, как ушла, но мне нужно было время, чтобы переварить все это.

Коннор подается вперед с надеждой в глазах:

– Я могу подождать.

Он может, но я не хочу этого. Коннор пошел на риск, чтобы все мне рассказать, и был готов столкнуться с последствиями. Он пошел навстречу тому, от чего бежал годами, потому что не хотел, чтобы я жила со своими демонами еще хоть день.

Я люблю его.

Люблю вопреки всем законам логики, и, если кто-то может этого не понять, мне плевать.

Я кладу руку поверх его грохочущего сердца:

– Я не могу.

– Не можешь что?

– Ждать. Я видела настоящих чудовищ, и ты на них совсем не похож. Хоть все произошедшее и трагично, но это не твоя вина, и будет несправедливо с моей стороны перекладывать ее на тебя. Твой отец был за рулем той машины, а не ты или твои братья, – пока я говорю, солнце поднимается все выше. – Не представляю, что сама бы сделала, если бы родители мне угрожали. Я злилась на тебя и совсем обезумела, когда подумала, что все между нами было ложью.

– Ничто не было ложью.

– Теперь я знаю.

– Когда ты вышла за дверь, я думал, что сойду с ума, черт возьми. Я хотел на коленях ползти за тобой и умолять простить меня.

Я качаю головой и пальцами касаюсь его щеки:

– Не хочу, чтобы ты умолял. Я прощаю тебя, Коннор. Я прощаю всех вас, и, думаю, родители бы тоже простили.

Солнце согревает мое лицо, и я улыбаюсь.

– Я ненавидел себя за то, что мне пришлось причинить тебе боль, – шепчет Коннор.

– И, думаю, именно поэтому мне так легко простить тебя. Потому что ты, Коннор Эрроуд, хороший человек, – я держу его лицо в ладонях. – Ты замечательный отец, ты милый… – я целую его губы. – Ты щедрый… – и снова поцелуй. – Ты единственный, с кем я чувствую себя в безопасности.

Руками он скользит вверх по моей спине, прижимая меня крепче к себе. Затем Коннор углубляет поцелуй, но совсем без похоти – так, чтобы я могла прочувствовать его всей душой.

Когда он немного отстраняется, я кладу голову ему на плечо, позволяя солнечному теплу и силе его объятий еще немного подлечить меня.

– Я не заслуживаю тебя.

Я глубоко вздыхаю и льну ближе.

– Я тебя заслуживаю. Забери меня домой.

38. Элли

– Это всего лишь мои братья, – успокаивает меня Коннор в стомиллионный раз за сегодняшний день.

– Не всего лишь. Это день, когда я познакомлюсь с твоими братьями, а они – со своей племянницей, и это ее день рождения, и…

– И все будет в порядке. Это семейное барбекю, чтобы познакомиться и оставить все страхи в прошлом.

Легко ему говорить. Не ему скоро знакомиться с тремя самыми важными людьми в его жизни.

Я чертовски волнуюсь. Хорошо хоть Хэдли пока у подруги, чтобы мы могли все организовать. Не то чтобы ее присутствие многое изменило бы, но, чувствую, нам, пятерым взрослым, нужно немного времени для себя.

– Какие у них страхи?

– Что ты не простила их по-настоящему.

Я вздыхаю:

– Очевидно, что простила. Я же организовала вечеринку и пригласила их.

– Я это понимаю, ты это понимаешь, но они идиоты, которые не могут так просто избавиться от чувства вины.

Думаю, я могу их понять, но справиться с волнением это никак не помогает.

– Что ж, есть вещи, которые еще нужно успеть сделать.

Я не могу сидеть без дела, иначе просто сойду с ума.

Иду в гостиную, чтобы немного поправить и переместить воздушные шарики – снова. Куда ни пристрой их, везде смотрится странно.

Потом я перемещаюсь к окну и слегка взбиваю шторы. Когда я пытаюсь заставить их аккуратно стелиться по полу, то слышу за спиной сдавленный смех.

– Ничего смешного! – говорю я с налетом враждебности в голосе.

Коннор подходит и обнимает меня сзади:

– Совсем немного.

Мы продолжаем стоять в обнимку и мягко раскачиваемся.

– Твое обаяние на меня не подействует.

– Будь у меня больше времени, готов поспорить, что подействовало бы.

Я демонстративно мотаю головой.

– Тебе нужно встретиться с Нейтаном на этой неделе? – спрашивает Коннор.

– Ага.

Кажется, я хожу к нему в офис уже как на работу. Дата суда приближается, и мы без конца все проверяем и даже репетируем ответы на вопросы.

– Не могу дождаться, когда это закончится, – признаюсь я.

Коннор целует меня в макушку.

– Я тоже. Но скоро это останется позади, и тогда мы сможем двигаться дальше.

Мне нравится эта мысль.

– Ага, если у меня не случится сердечный приступ после встречи с твоими братьями.

Его грудь позади меня снова дрожит, и я уже хочу повернуться, чтобы намылить ему шею за то, что он смеется надо мной, но замечаю, как на подъездной дороге поднимается пыль. В панике я тут же вырываюсь из его рук.

– Элли, расслабься. Обещаю, мои братья полюбят тебя.

Дело не только в этом. Я хочу понравиться им, хочу, чтобы эта семья, возможно, начала понемногу восстанавливаться. Но ведь они приезжают еще и затем, чтобы поговорить со мной о событиях восьмилетней давности. И это в любом случае будет нелегкий разговор.

Коннор берет меня за руку и сжимает ее.

– Хотелось бы, чтобы это не так действовало мне на нервы. То есть я знакома с