Вернись ради меня - Коринн Майклс

Мысль о том, чтобы уйти, убивает меня. Но я должна взять себя в руки. Я не могу совершить те же самые ошибки.

Соскользнув с кровати, я хватаю вещи и направляюсь в ванную.

Одевшись, я смотрю на себя в зеркало. Кто эта женщина? Я не плакала уже несколько месяцев. Все это время я чувствовала себя сильной, красивой и умной. Но в одно мгновение все это исчезло.

Я думаю о Хэдли. Она будет подавлена, причем гораздо сильнее, чем была из-за Кевина. Малышка любит Коннора и обожает этот дом. Все ее надежды рассеются как туман, когда я расскажу ей, что снова ошиблась с выбором.

Я выхожу из ванной и натыкаюсь на Коннора. Он ждет меня, прислонившись к стене. Мы встречаемся глазами, и мне приходится отвести взгляд. Он – моя слабость, а прямо сейчас мне нужна сила.

– Куда ты пойдешь? – наконец спрашивает Коннор.

– Сегодня переночую у Сидни. Потом не знаю. Думаю, поищу что-нибудь.

– Оставайся здесь.

– Здесь?

Он отталкивается от стены и подходит совсем близко ко мне, но не притрагивается.

– Да, здесь Хэдли счастлива, и ей комфортно. Вы можете остаться здесь, а я найду другое место.

– Ты хочешь, чтобы я осталась в этом доме?

– Я хочу, чтобы ты осталась со мной, но пока просто пытаюсь упростить ситуацию и отпустить тебя.

Ничего простого в этом нет.

– Мне нужно немного времени. Я не могу притвориться, будто ничего не случилось. Мне очень хочется верить, что ты ничего не знал и именно брат ввел тебя в курс дела, но все это очень…

– Не нужно оправдываться, Элли. Если тебе нужно время, то я дам тебе его.

Я хочу броситься ему на шею, обнять его, чтобы не дать ни пространству, ни времени разлучить нас. Но мне нельзя этого делать.

– Хэдли захочет увидеться с тобой.

Из его горла вырывается глубокий вздох, а лицо бледнеет.

– Я буду здесь. В любое время… для вас обеих.

Я ничего не беру с собой из вещей, только хватаю сумочку со столика в прихожей. Взявшись за дверную ручку, я замираю.

«Просто открой ее, Элли. Уйди, потому что ты понимаешь, что должна», – велю я себе. Но моя рука не может пошевелиться, так как я чувствую его за спиной.

– Элли…

Я закрываю глаза, и всхлип застревает у меня в горле. Ничто не причиняло мне так много боли.

Ничто.

Я бы вынесла хоть тысячу избиений, если бы это означало, что мне не придется переживать этот момент.

С трудом выдохнув, я расправляю плечи и собираю все силы, которые у меня есть.

Пора.

– Прощай, Коннор.

Как только дом исчезает из виду, я останавливаю машину и плачу так сильно, как никогда в своей жизни.

36. Элли

Прошло уже два дня.

Два дня страданий.

Я не могу есть. Я не могу спать. Мне удается быть сильной только тогда, когда Хэдли рядом, и то выходит не очень убедительно.

– Мам, где Коннор?

Вопрос, которого я пытаюсь избегать.

Дочка пристально смотрит на меня, ее губы дрожат.

– Он у себя дома, – я протягиваю руку, чтобы успокоить ее.

– Почему мы до сих пор у Сидни?

Потому что нам больше некуда идти.

Не хочу врать ей, но и сказать правду не могу.

– Коннор не очень хорошо себя чувствует, так что мы останемся здесь, пока ему не полегчает.

Хэдли склоняет голову набок:

– Разве мы не должны быть рядом с ним?

Мое сердце, кажется, готово вырваться из груди. Я хочу быть рядом с ним, но как я могу?

Как я могу простить его после всего, что случилось? Он врал мне. Я отдала ему душу, а он ее уничтожил.

– Не сейчас.

– Когда мы сможем пойти домой? – допытывается малышка.

Я беру ее ладошки и пытаюсь улыбнуться.

Она тоже через столько всего уже прошла, и я чувствую, будто снова ее подвела. Я снова доверилась мужчине, который не заслуживал этого. Нужно как-то подготовить дочку к тому, что семья, которую мы строили, распадается.

– Хэдли, Коннор и я… мы… ну мы решили побыть отдельно друг от друга.

– Но, – она вырывает свои ладошки из моих рук, – я люблю его!

– Я тоже его люблю, но иногда не все так просто.

Хэдли мотает головой:

– Мы должны вернуться, мам. Мы должны! Коннор любит нас, и он делает тебя счастливой. Ты больше не плачешь, и Коннор не бьет тебя!

А как же мои душевные раны…

– Я знаю, милая, но мы поссорились и решили, что нам нужно взять перерыв.

Ее глаза расширяются:

– Он мой лучший друг.

– А еще он твой отец и всегда будет частью твоей жизни. Этого я у тебя никогда не отниму.

Хэдли начинает плакать, и все внутри меня сжимается. Я молча наблюдаю, как моя малышка пытается осознать услышанное.

Когда я ушла от Кевина, то почувствовала освобождение. Но, покинув Коннора, испытываю лишь мучения.

– Пожалуйста, мам! Пожалуйста! Мы должны вернуться! У меня там домик на дереве, а еще Коннор не знает, что делать с животными. Мы должны помочь ему, мы нужны ему… Он никогда не заставляет нас грустить. Мы с ним собирали тыквы и яблоки. Пожалуйста!

Пожалуйста, пусть это прекратится.

Я тоже начинаю плакать, видя, как сердце дочери разваливается на части.

– У тебя всегда будет Коннор, Хэдли, – я убираю слезинку с ее щеки. – Знаю, тебе трудно это понять, но иногда мы должны уходить от тех, кто нас любит, даже если они берут нас собирать тыквы и яблоки. Иногда просто по-другому нельзя.

Ее грудь быстро поднимается и опускается, она громко дышит.

– Я хочу к Коннору!

И я хочу.

– Я знаю, и мне жаль. Ты понятия не имеешь, как сильно я люблю тебя, Хэдли. Я готова на все ради тебя, но вернуться к Коннору не могу.

– Ты всегда прощала папу, – ее голос дрожит. – И я не понимаю, почему ты не можешь простить Коннора.

После этого из ее груди вырывается всхлип, и она убегает. Когда хлопает дверь, я подпрыгиваю, ощущая, что еще какая-то часть меня разбилась вдребезги.

* * *

– Элли, я волнуюсь, – говорит Сидни в четыре утра.

После разговора с Хэдли я так и не прекратила плакать. Но Сидни ничего не знает. Я не могу рассказать ей о том, что узнала, потому что это слишком болезненно, да и к тому же боюсь, что она будет обязана потом сообщить об этом.

Черт, она ведь может уже все знать, потому что они с