Так далеко - Сильвия Дэй

пытаюсь найти разумное объяснение. Похоже, я не могу смириться с тем, что он мог действовать с таким злым умыслом. – Повисает многозначительная пауза, прежде чем он продолжает: – Сейчас этого не скажешь, но раньше мы с Дариусом были очень близки. Поскольку некоторое время нас было только двое и разница в возрасте небольшая, наши отношения отличались от тех, что были у меня с Рамином и Розаной. Я души в нем не чаял. И он отвечал мне такой же любовью. – Его судорожное дыхание выдает страдание. – Я не знаю, как до этого дошло. И не понимаю, почему он так поступил с матерью. То, как он ее подставил, – преступление.

– А что говорит ваша мать?

– Мы говорили совсем недолго. Она обустраивает Эми у подруги и говорит, что сейчас может заниматься только одним делом. Мы встречаемся в пентхаусе в десять.

Я удивленно приподнимаю брови.

– Ваш брат и его жена расстаются?

– Да, очевидно, там тоже какая-то история. Учитывая то, что мы узнали на данный момент, я не уверен, что хочу ее слышать.

– Кейн, вам придется взять на себя заботу о семье, – строго советую я. – Вашей матери понадобится время, чтобы пережить предательство. Эми понадобится поддержка, если она решит развестись. И даже Рамину, скорее всего, понадобятся советы и наставления.

Мистер Блэк снова вздыхает, и я слышу в его голосе усталость.

– Я знаю. И я найду время и способ, но хуже момента и придумать нельзя. Моя жена думает, что ее мать жива. Она говорит, что все происходящее указывает на это. И она определенно работает с Рохелио. Когда мы вернемся в пентхаус, я объясню тебе, как это подтвердилось. Есть кое-что, о чем я тебе не рассказывал.

– Это очевидно. Но ведь у каждого из нас есть свои секреты. Верно? И мы предполагали, что Рохелио в этом замешан, так что это неудивительно.

– Это приводит меня в бешенство! – тихо рычит он. – Все эти годы, что я был мертв без нее, вокруг меня были ее люди. Дома, на работе. Мысли об этом сводят меня с ума.

Я вспоминаю, как несколько лет назад нанял Лейси. И все это время я работал с Рохелио над безопасностью пентхауса, нашей персональной электроникой и установкой сейфа в гостиной.

– Она жутко боится свою мать, но, Витте… То, как она о ней думает… В ее представлении мать стала чем-то большим, чем сама жизнь. Этот страх… ну, он противоестественный. Она путает его с благоговением и извращенной любовью. Даже с уважением.

– Любовь ребенка к своей матери – это уникальная связь. Вы ведь понимаете, насколько непростой она может быть.

И я также ценю прочность этой связи. В течение многих лет я с бессильной яростью наблюдал, как моя собственная дочь взяла на себя роль взрослой в отношениях с матерью и никогда не жаловалась. По сей день она говорит о ней с тем же почтением, которое я часто слышал в голосе Лили, когда она говорила о своей матери.

– Да, я знаю, – мрачно произносит мой работодатель. – И я не сомневаюсь, что Стефани опасна. Я не говорю, что этот страх иррационален. Я знаю, каким человеком был Ласка, и что Стефани считают такой же бесчеловечной. Я просто переживаю, что, даже если она мертва, фанатичная привязанность моей жены к своей матери по-прежнему будет проблемой. – Я слышу, как он постукивает кончиками пальцев по твердой поверхности. – Мы должны найти Стефани, если она жива, – продолжает он. – У меня не будет такой жизни, какую я хочу, если моя жена не сможет спать по ночам.

Движение внутри квартиры привлекает мой взгляд к Данике. Она вернулась из пекарни на нижнем этаже с бумажным пакетом в одной руке и двумя стаканчиками в картонной подставке в другой.

«Пончики и латте – звучит аппетитно?» – спросила она, когда я лежал, тяжело дыша и обессиленный после оглушительного оргазма.

– Витте?

– Да, я здесь. – Я поднимаю руку и прижимаю ее к своему ноющему сердцу. – Мы найдем ее. И, несмотря на все эти неприятности, отрадно знать, что все сомнения относительно того, работала ли миссис Блэк с Лаской или своей матерью, чтобы навредить вам, рассеялись. Учитывая, что Рохелио и Лейси находились в вашем ближайшем окружении, если бы таково было ее намерение, она давным-давно претворила бы свой замысел в жизнь.

Он долго молчит.

– Вот что ты думал? – тихо спрашивает он.

– Это было возможно, – отвечаю я. – Беря в расчет то, что мы знали, это было самое простое решение. Оставить деньги у вас до тех пор, пока они им не понадобятся или пока они не смогут безопасно их забрать. Это довольно логично: либо они работают вместе, либо против друг друга.

– Я думал, тебе нравится моя жена.

– Так и есть. На самом деле очень сильно. И я верю, что она вас любит. Но моя работа – быть объективным.

В его тихом смехе мало юмора.

– Я скоро поеду.

– Я буду ждать вас в пентхаусе.

Звонок заканчивается, и я тяжело вздыхаю, пытаясь снять напряжение, сковавшее плечи. Я набираю сообщение, но пока не отправляю его.

Поднявшись на ноги, я поворачиваюсь из стороны в сторону, разминая спину. Кажется, мне понадобится физическая нагрузка. Остается еще так много вопросов, но у меня есть ответ, который мне нужен: Лили Блэк – Арасели – не представляет угрозы для своего мужа. Мне пора разобраться с другими опасными ситуациями.

Я открываю раздвижную дверь и вхожу в прохладную квартиру Даники. Она небольшая: одна спальня, одна ванная. Если бы мебель была меньшего размера она могла бы поставить компактный обеденный стол в углу, но вместо этого выбрала огромный секционный диван, на котором мы занимались любовью бесчисленное количество раз. Как и везде в квартире.

Войдя в спальню, я слышу звуки воды в душе и поворачиваюсь к гардеробной. Их две, ее и моя, и они разделены пространством, где висит телевизор. Ее гардеробная ближе ко мне, и я вхожу внутрь, щелкая выключателем.

В тесном помещении витает ее аромат, и я делаю глубокий вдох. Даника очень организованна, одежда рассортирована по типу, цвету и длине. К каждой вешалке прикреплена карточка, благодаря которой создается уникальная система каталогизации. На карточках два изображения: или солнце, или луна, что указывает на дневной или вечерний наряд. На лицевой стороне ее почерком указано, какие из других нарядов лучше всего сочетаются с этим. На обороте – какие аксессуары оптимально дополнят образ.

Я видел, как такой же системой пользовался только один человек – ее дочь, миссис Блэк.