Последователи - Иса Белль

упёрся ладонями в край кушетки, чтобы хоть как-то удержать себя, после чего мои губы завладели губами Джулии.

– Ты подозрительно хорошо это сделала, – прошептал я между поцелуями, на которые в наших лёгких уже не хватало кислорода.

– В книгах Амелии довольно подробно описано, что нужно делать. Я прочитала пару, пока мы были в Калабрии. И похоже, не зря.

Очень, очень не зря.

Мы ещё немного просто дышали друг другом, ожидая, когда наши сердцебиения придут в норму. Затем я уселся на край кушетки, а Джулия наоборот попыталась слезть с неё, но я помешал ей.

– Куда ты собралась? – спросил, взяв её за локоть.

– Мне нужно умыться, – объяснила она. – Я вся… ну, скользкая и не только.

Да, и это выглядит возбуждающе.

– Мужчины в книгах оставляют своих жён неудовлетворёнными?

– Э-э-э, нет…

– И чем я хуже книжного мужчины, Джулия?

Она не ответила мне, поскольку спустя всего несколько мгновений уже стонала моё имя на весь дом, когда я, не останавливаясь, поливал низ её мягкого живота маслом и слизывал его прямо со складок, стоя на коленях.

Глава 27

Калабрия была прекрасна.

В ней спокойно, солнечно и вкусно готовят.

И всё-таки, вопреки этому, я хотела вернуться в Штаты. В один определённый, если быть точнее. Я скучала по свежему горному воздуху, извилистым дорогам и… «Маленькому Лас-Вегасу».

Рино. Невозможно забыть о нём.

Не знаю, дело в Дэниеле или этот город просто создан для меня, но я нигде не чувствовала себя правильнее, чем там. Моё место.

Смогу ли я когда-нибудь снова приехать туда?

Или дорога, которая однажды изменила ход моей судьбы, навсегда закрыта для меня?

Удивительно, что это было сделано не Каморрой, хотя территория, на которую я хотела попасть, принадлежала ей. Меня раздражали сложности. Тот факт, что я не могла свободно передвигаться по миру, потому что рождение на одной стороне делало меня врагом для другой, выводил из себя. Я была далеко не самым дружелюбным человеком, тем не менее считала, что так быть не должно.

Мой синдикат не определяет меня.

Ничто и никто, кроме меня самой, не определяет это.

Дэниел отправил ещё несколько сообщений, пока я думала, погрузившись в мысли. Пора бы ответить ему, а то ещё немного – и он забьёт тревогу, как это было на днях, когда мой телефон каким-то образом прочитал сообщение, которое я не видела, и, разумеется, оставил его без ответа.

Едва мои пальцы забегали по клавиатуре, рядом послышалось:

– Твоим братьям это не понравится.

Я подняла голову, распознав знакомый голос. Амелия спускалась по лестнице с Сией, прижатой к её груди за счёт слинга для новорождённых, и закрытой книгой в руке.

– Что именно? – вырвалось из меня прежде, чем я успела оставить эту мысль при себе.

– То, как ты улыбаешься, смотря в телефон.

Что? Я улыбалась сейчас?

Только подумав об этом, я поняла, что уголки моих губ до сих пор были приподняты. Вот же… Дерьмо!

– Смешные видео в IG, – объяснила я. – Развлекаюсь, как могу.

– Да? – Амелия вскинула бровь, уловив ложь. Хотя до того, как Дэниел написал мне, я на самом деле занималась именно этим. – Мне казалось, ты что-то печатаешь. Например, ответ своему… – она помедлила, не зная, как его назвать, – отцу своего ребёнка.

Наверное, Сантьяго сказал ей.

Надеюсь, это не зашло дальше Амелии, иначе дела будут плохи.

– Следишь за мной?

Я прищурилась, наблюдая за тем, как девушка идёт прямо ко мне. Она собирается сесть рядом? Ну да, это её дом – она может сесть, где захочет. Просто раньше за ней не наблюдалось желания контактировать со мной.

Сантьяго сказал, это нормально, будто считал, что меня обижает её незаинтересованность моей персоной.

– Развлекаюсь, как могу, – повторив за мной, ответила Амелия.

Интересно…

Она всё-таки устроилась рядом со мной, удивив меня, и я впервые почувствовала себя неловко в этом доме. Это место не было мне чужим. Я посещала его с тех пор, как носила памперсы. Отец Сантьяго любил принимать гостей. У меня даже была своя комната здесь.

Но… Амелия. Она – чужая. Я не знала о ней ровным счётом ничего, кроме имени и того, что её муж сходит по ней с ума.

– Мне уйти? – спросила вместо того, чтобы встать и сделать это.

– Нет, зачем?

Э-э-э…

– Не знаю, – заговорила я тише, чтобы не разбудить малышку. – Может, ты хочешь побыть одна?

Точнее, наедине с дочерью, которую вполне можно считать её частью, так как ближайшие месяцы или даже годы они будут неразделимы.

– Можешь не шептать, – прошептала Амелия, имитируя мой тон, а затем продолжила, как и прежде: – Мы акклиматизируем её к шуму. С таким папочкой, как Сантьяго, легче сделать это, чем пытаться сохранить тишину в доме.

Я улыбнулась.

Она права.

Но если бы она попросила его научиться быть тише ради их дочери, он бы непременно зашил себе рот. В этом не было сомнений.

– Ладно, тогда… – я задумалась, потерявшись в темах нашего диалога, – моим братьям не нравлюсь я, – ответила, всё-таки вспомнив то, с чего мы начали.

– Чушь собачья, – выплюнула Амелия.

Что-что?

Мои брови подпрыгнули кверху.

Для неё и всех остальных это другая история. Даже тот факт, что я немного рассказала о том, что происходило годами до моего исчезновения и возвращения, не значил, что они понимают нас.

Знать историю и проживать её – не одно и то же. Будь ты даже эмпатом высшего уровня. Это так не работает. Поэтому я ненавидела делиться своими проблемами. Никто в полной мере не оценит дерьмо, в котором ты купаешься. Поэтому зачем кому-то знать? Что это изменит?

– Что, – подначила Амелия, – раздражаю тебя?

– Есть такое, – призналась я.

Она открыла книгу, а я же наоборот отложила телефон в сторону вместо того, чтобы продолжить переписку с Дэниелом. Отправила ему лишь короткий ответ, чтобы он не начал паниковать и не отправился в Калабрию ближайшим рейсом. Его поведение напоминало мне самца пингвина, вынашивающего яйцо. Хотя это я здесь беременна.

– Почему ты так уверена в этом? Что ты вообще обо мне знаешь?

Амелия хмыкнула, заметив мой взгляд на книге в её руках, и поняла – я считаю, что она умничает. А что, это не так?

Я повстречала не мало таких, как она, в школе. Когда меня в очередной раз вызывали в кабинет директора, чтобы поговорить о моём поведении, они выходили оттуда с таким лицом, будто знали всё о моём неблагополучном будущем.