Вернись ради меня - Коринн Майклс

запуталась или грустила. Ты не должна называть меня папой или как-то еще, если не хочешь. Если этого так и не случится, то я всегда буду Коннором для тебя. Если бы я узнал о тебе раньше, то сразу бы отыскал тебя.

Она смотрит на меня в замешательстве.

– Ты мой папа?

– Да, и я правда рад, что ты моя дочь.

Хэдли отпускает руки Элли и подходит ко мне. Она кладет свои маленькие ладошки мне на щеки и улыбается:

– Я тоже хотела, чтобы ты был моим папой.

После этих слов весь мой мир окончательно сходит с оси, и, клянусь, я готов расплакаться к чертовой матери.

* * *

– Я не устала, – канючит Хэдли.

– Если ты сейчас не ляжешь спать, то завтра не встанешь в школу, – Элли не оставляет ей пространства для переговоров. – Иди чистить зубы.

Хочется попросить Элли оставить завтра Хэдли дома. После такого дня мы, несомненно, имеем право еще ненадолго притвориться, что мира вокруг нас не существует.

– Иди, Постреленок, – говорю я, решая все же поддержать Элли.

Выражение признательности на ее лице говорит мне о том, что я хорошо справился. Этого я и хочу: быть партнером, который поддерживает ее, но при этом не всегда может быть хорошим парнем.

Видели бы меня сейчас Лиам и Куинн… Вот он я – новоиспеченный семьянин, который чертовски счастлив.

Я никогда не понимал, как ребенок может изменить всю твою жизнь. Я видел, как Лиам буквально за несколько месяцев прошел путь от холостяка года до семейного человека. Тогда я думал, что, может, у Натали золотая киска или типа того, но я был гребаным придурком. Дело было в любви.

Когда встречаешь своего человека, можно забить на все глупые правила. Элли – кусочек моего сердца, о пропаже которого я и не знал. Она поставила меня на колени, и мне плевать, если я никогда с них не встану. Ради нее я останусь здесь, у ее ног, пока она будет рядом.

Хэдли с кислым лицом идет в ванную, и вскоре там уже шумит вода.

– О чем ты думаешь? – спрашивает Элли, подходя ко мне и обнимая за талию.

Прежде она отваживалась на такое только после того, как Хэдли ложилась спать.

– Что я люблю тебя.

На это она улыбается, глядя на меня взглядом, полным любви с капелькой опасения. Не могу дождаться того дня, когда больше не увижу эту самую капельку.

– Скажи это еще раз, – просит она.

– Я люблю тебя.

Я говорю это без запинки и буду повторять раз за разом, пока она не поверит.

Элли встает на носочки, чтобы нежно поцеловать меня.

– Я тоже тебя люблю, Коннор. Сегодняшний день был… Что ж, он так много значит. Хэдли приняла это лучше, чем я предполагала, и кажется, будто мир улыбается нам.

– Потому что так и есть. У нас обоих в жизни было достаточно дерьма, мы заслужили счастье.

– Согласна, и надо надеяться, – она целует меня вновь, и ее взгляд немного темнеет, – сегодня мы получим еще немного счастья.

– Сколько?

Элли пожимает плечами:

– Увидим.

Боже, эта женщина хочет моей смерти! Я бы хотел очень много счастья, но возьму столько, сколько смогу. Я, может, и терпелив, но я человек, который безумно влюблен в женщину в моих объятиях, и я хочу показать ей это.

Она выпутывается из моих рук в тот самый момент, когда Хэдли врывается в гостиную.

– Можно Коннор мне сегодня почитает?

Элли бросает на меня удивленный взгляд. Обычно именно она читает Хэдли, так что я жду ее одобрения.

– Конечно, – наконец говорит Элли.

– Ты уверена? – уточняю я.

– На сто процентов.

– Спасибо, мам! – Хэдли подбегает к ней и крепко обнимает.

Затем она спешит ко мне.

– Готов?

– Готов.

В следующую секунду Хэдли практически тащит меня в спальню Шона, которая теперь принадлежит ей. Кровать отодвинули от окна, так как она боялась чего-то за ним, и простыни на ней теперь розовые, а не темно-синие.

Для меня странно то, что отец при всей своей ненависти к нам не выкинул ничего после нашего отъезда. Это сделали мы сами уже после его смерти.

И вот в последние несколько месяцев вещи просто… появляются. Растение в гостиной, цветы на столе и те коврики на полу в ванной. День за днем Элли превращает этот дом в нечто большее. Это делает меня счастливым, особенно теперь, когда мы становимся семьей.

– Итак, как это обычно делает твоя мама?

Хэдли садится на постель и похлопывает по одеялу.

– Сначала ты должен выбрать книгу. Мне нравятся те, что вон там.

– Хорошо, надо выбрать книгу, – бормочу я, чувствуя себя полным идиотом. Я должен был это предвидеть.

Иду к стопке, на которую она указала, и ищу самую потрепанную книгу. Так больше вероятность найти ее любимую.

– Какая из них тебе особенно нравится?

Хэдли пожимает плечами:

– Мне нравятся все.

Я начинаю перебирать книги:

– «Зеленые яйца и ветчина»?[27]

Кто не любит Доктора Сьюза?[28] Мы с братьями обожали его «Вперед, псы, вперед!»[29].

Глаза Хэдли загораются:

– Я яйца с ветчиной не ем…

– Я не люблю их, а Хэдли съест хоть семь, – я подмигиваю и возвращаюсь к ее постели с книгой, не понимая, где мне лучше сесть.

Хэдли пододвигается к стене, я понимаю ее намек и сажусь точно так же. Ее маленькие ручонки обнимают мой бицепс, и я клянусь, что вместо него она держится за мое сердце.

Я смотрю на нее сверху вниз, гадая, как Бог вообще посчитал меня достойным быть отцом. После всего плохого, что я сделал, я не заслуживаю ее.

И все же она моя, и сейчас я даю новое обещание. Я никогда не сделаю ничего, что могло бы опозорить ее. Я буду честным, преданным и надежным.

– Ты будешь читать? – спрашивает она, глядя на меня снизу вверх.

– Буду, – отвечаю я, но не на ее вопрос, а на свою собственную безмолвную клятву.

– Как ты познакомился с моей мамой? – интересуется малышка, когда я дочитываю первую страницу.

Вот срань.

Я не могу не ответить, поэтому буду говорить расплывчато. Это должно сработать.

– Мы встретились в ресторане.

Это правда. Там подают еду, и я даже водил Элли туда на свидание на прошлой неделе.

– Ты целовал ее?

О боже. Где Элли?

– Я целовал ее, да.

Хэдли размышляет над этим.

– Ты любил ее?

– Твою маму невозможно не любить.

Я хочу избежать других неловких вопросов и просто почитать ей, поэтому вновь открываю книгу, но Хэдли