Последователи - Иса Белль

убивает их слишком быстро. Поэтому если он ранен, это значит только одно.

Он хотел этого.

– Где? – Мне нужно было узнать это до того, как он отключится, чтобы выехать туда, очистить место преступления и избавиться от трупов.

Чтобы в один прекрасный день не попасть в тюрьму, ему просто требуется заранее предупреждать меня о том, что он собирается сделать, а не давать информацию уже по факту. Однажды я могу опоздать. И что тогда?

Неро пора возвращаться. Я перестаю справляться с ним.

Хотя что-то мне подсказывало, что и его власти и силы будет недостаточно. Единственным человеком, который теперь мог справиться с Деметрио, была Эбигейл.

Он полностью под её контролем. Мы даже близко никогда не управляли им так, как это делала эта девушка.

– Там же, где и в прошлый раз, – выдохнул Деметрио, опуская голову. У него не осталось сил. Удивительно, как он вообще доехал сюда, не разбившись по дороге.

Поэтому существовали правила.

Поэтому мы не работали по одиночке.

– Там же! – завопил он. – Почему они больше не боятся и думают, что за ними никто не придёт? Почему?

Не знаю… Блядь, не знаю!

Они никогда не собирались на тех же местах, где мы однажды уже находили их. Это было небезопасно. И глупо. Они определённо были тупыми ублюдками, но… не настолько. Кто-то уверил их, что им ничего не грозит. Кто-то дал им защиту.

Деметрио не должен был идти туда.

Мы не обговаривали это. Каждый из нас занимался собственным дерьмом.

– Вставай. – Я просунул руку под плечом брата и приподнял его. Деметрио помог мне тем, что не упал на землю, после чего мы поплелись в сторону дома. – У меня много работы? – спросил, когда мы уже поднимались по лестнице, чтобы оказаться в ванной, принадлежащей его комнате.

– Не помню.

Хорошо, я готовился к такому ответу.

К тому же это означало, что он приходит в себя.

Ввалившись в ванную, прижал его к стене, чтобы удержать на одном месте и раздеть. Рубашка лоскутами свисала с него, поэтому я избавился о неё первым делом, а затем опустил взгляд, чтобы расстегнуть ремень и снять брюки.

Но увиденное заставило меня замереть. Страх тут же поразил внутренности. Мне захотелось удариться головой обо что-нибудь.

Мой пульс участился, когда я заметил следы от проколов и синяки на венах с внутренней стороны его локтя. Желание помочь брату сменилось на желание убить его.

– Что это? – Я сжал его предплечье и дёрнул им.

Он не ответил, шатаясь на месте.

– Я спрашиваю тебя, Деметрио, – схватив его за волосы на макушке, прорычал я. – Что это, мать твою?

– Кодировка! – оттолкнув меня от себя, прокричал он. – Позвони Доку, если не веришь мне!

Я выдохнул, на мгновение отпустив его, и отвернулся.

Я верил Деметрио, однако с тех пор, как ему пришлось оставить Эбигейл, он был… не в себе, поэтому боль вполне могла привести его к дерьму под названием наркотики. Как однажды привела к алкоголю.

– Правда?

Он кивнул.

Быстро раздев его до полной наготы, ещё раз посмотрел на вены. Я никогда не баловался кокаином или героином, ведь выбраться из зависимости ими навсегда невозможно. Один укол – и ты больше никогда не вернешься к прежней жизни. Тяга будет сопровождать постоянно. Это борьба до последнего вздоха.

Ошибка, которую уже не исправить.

– Давай, – сказал, заталкивая Деметрио внутрь душевой кабины. – Нужно привести тебя в порядок.

Он послушался, и едва вода начала стекать по его телу, пол окрасился в красный. Даже не в розовый. Может, он и не помнил, но я осознавал, что меня ждёт много работы. Когда Деметрио закончил, я помог ему выбраться обратно, обмотал полотенцем и повёл в спальню.

В воспоминаниях всплыли моменты из нашего детства. Временами Деметрио до трясучки раздражал меня своим поведением. Я до сих пор не встретил ребёнка капризнее. Однако если я слышал или узнавал, что кто-то недоволен им или пытается принизить за то, какой он есть, во мне просыпалась дикая ярость, которую было не под силу обуздать.

Я лишился Луны слишком рано, поэтому моё желание защищать её передалось на Деметрио, хотя он всего на два года младше меня. Продолжительное время изучая науку, я знал, что люди не обладают инстинктами в отличие от животных, но именно так Неро назвал моё отношение к Асторе – «отцовский инстинкт».

Я чувствовал его по сей день.

Уложив Деметрио на кровать, накрыл его толстым одеялом.

– Зашью, когда вернусь, – дал знать я, взглянув не его пораненное лицо. Думаю, останется тонкий шрам.

Когда я уже выпрямлялся, он схватил меня за руку, не давая закончить начатое.

– Мне надо ехать, Деметрио, – объяснил я.

– Я хочу, чтобы их нашли. Пусть это станет предупреждением. – Его тон выдавал сумасшедшее желание. – Я не боюсь, если кто-то придёт за мной.

Я боюсь.

Каморра – не верхушка пищевой цепочки. Есть люди влиятельнее нас. Мы – лишь смелые и безрассудные по сравнению с ними.

– Ты нужен Эбигейл живым, и Неро совсем не понравится, если ты отправишься в тюрьму прямо перед его возвращением.

Это заставило уголки его губ слабо приподняться, но он всё равно не отпустил меня. Я понял, что мне придётся дождаться момента, когда его сознание отключится, чтобы убраться отсюда, поэтому обошел кровать и улёгся на другой половине.

Надеюсь, это не станет моей роковой ошибкой. Придётся сработать быстрее.

– Когда он вернётся?

– В ближайшие пару месяцев, если ничего не изменится.

Снова.

– Соскучился, Малыш? – сымитировав Неро, спросил я.

Деметрио хрипло засмеялся и скорчился от боли. Кто-то явно пытался дать ему отпор, но это было бесполезно, если он находился в фазе Песца. Я мог признаться, что и у меня не хватило бы сил и опыта, чтобы победить его в бою, когда им управлял зверь.

– Ты был рядом, – внезапно прошептал Деметрио. – Утром и вечером.

Я нахмурился, глядя в потолок.

– Зачем ты это говоришь?

– Затем, что ты преуменьшаешь всё, что делаешь. Ты носишься со мной, как с ребёнком, вне зависимости от того, сколько мне лет. Ты отмывал меня от дерьма, когда мне было пять и отец впервые запер меня в подвале на несколько дней, – вспомнил Деметрио, из-за чего я ощутил всю злость на того ублюдка. – Я ходил под себя, находясь там, потому что другого выхода не было, а когда вы с Неро нашли меня, я так замёрз, что не мог пошевелиться. Тебе было семь, Дэниел, и ты отмывал меня от моего собственного дерьма, словно это было чем-то обычным и