Дотла твоя - Кейт Аддерли

мне, дразнит губами перед тем как поцеловать, и спустя время завладевает моими влажными.

– Малышка, это не сон. – От шепота покалывающая волна мурашек.

Я приподнимаюсь с кровати. Туман не только за окном, но и в моей бедной голове. Все смешалось. Что там нужно сделать, чтобы понять сплю ли я? Псих кажется таким реальным.

– Ай! – Вскрикиваю, когда Кайд кусает меня за бедро и тут же хватает за горло, укладывая на белоснежную подушку.

– Ты нужна мне, Стейс Рейвен. Моя маленькая девочка. – Грубая ладонь гладит по моим волосам. – Моя малышка.

Это не сон? Кайден Ригхан только что ласкал меня там… внизу по-настоящему? Он точно не плод фантазий?

– З-зачем?

Я впиваюсь ногтями в плечо психа и щупаю. Нет, не сплю. Кайд реальный.

– Ты мне нравишься. Дай мне шанс понравиться тебе, Стейс, – его слова завораживают.

Мужчина отстраняется. Воздух между нами сгущается, а я задыхаюсь. Легкие сдавливает от напряжения, когда Ригхан гладит мои лодыжки, поднимаясь выше.

– Расслабься. – Целуя кожу, мягко командует Кайден.

Я беспрекословно выполняю его приказ. Он обнимает меня и зарывается лицом в мои волосы, когда я сажусь на кровать. С ним всегда так тепло. Обнимаю его в ответ, чувствуя, что это тот самый мужчина.

Как я тебя ждала…

– Моя маленькая девочка.

Крепче жмусь к нему, не желая ни на секунду отпускать. Только не уходи.

Он пришел. Наверное, я все же нужна ему. Объятиях с Ригханом ощущаются, как дом. Как он и сказал, я чувствую себя с ним малышкой. Хрупкой девочкой, которой не нужно заботиться о внешнем мире.

– Я ненавижу тебя, – отвечаю на поцелуй.

– Поэтому целуешь? Скажешь, что я ошибка?

Кайден. Кто бы мог подумать, что он настолько зациклится на фразе, брошенной мной в порыве.

– Нет, я никогда не считала тебя ошибкой. Но твоя девушка…

– Хочешь поговорить об этом?

Да. Покоя от этого нет и будет лучше, если он скажет правду.

– У меня есть только ты. Никого другого я не рассматриваю.

– Вы расстались сегодня? – не унимаюсь.

– Мы не встречались. – С расстановкой успокаивает Ригхан.

– Хочется верить.

Я презрительно пялюсь на него. Если мужчина думает, что раз значительно старше, то можно дурить голову девочке, я отвечу – нет!

– Прирожденный юрист, – смеется Кайден.

Почему? Улыбаюсь ему в ожидании ответа.

– У нас проблемы с доверием. Мы подозрительные, очень.

Никогда не замечала по своему отцу подобное.

Может, он не такой и хороший юрист?

– Ты часто следишь за людьми?

– Приходится.

– Приходится?

– Хочешь спросить о себе?

Киваю, любуясь тем, как Кайден снимает футболку. Его тело покрыто многозначительными татуировками. И, когда он успел забить кожу? Таких красивых юристов и по совместительству владельцев фирмы уровня мирового господства я еще не встречала.

– С ними ты похож на бандита.

– Не хочешь бандита?

– Хочу. – Касаюсь кончиками пальцев ног его пресса.

У Ригхана перехватывает дыхание.

– Посмотри на татуировку возле сердца.

Я подбираюсь ближе, утопая в одеяле и нашей близости.

– Что это? Глаза какой-то девушки? – слабая улыбка.

От пристального взгляда мужчины мне становится не по себе. Кайден смущает меня. Он манит пальцем, и я подчиняюсь. Близко приближаюсь к волчьему лицу с густыми черными бровями и острыми скулами. В нем все гармонично сочетается.

– Ты набил чьи-то глаза. Мило.

Кайден ведет себя подозрительно. Спокойствие всегда было его главным качеством. Но сейчас он немного суетится. Расправляет плачи, смотрит то на меня, то на татуировку, то на окно. Что происходит?

– Не узнаешь?

Я встаю с кровати, беру в маленькие ладошки обе его руки и тяну за собой. Мы подходим к столу, включаю лампу и разглядываю татуировки Ригхана. Я шокирована их количеством. Здесь едва остается место для новых, если Кайд захочет набить что-то еще.

Среди невообразимого количества рисунков, которые вижу, меня сильно цепляют три. Иероглиф на левом запястье, взгляд девушки под сердцем, ружье в области пресса.

– Что значит этот иероглиф?

– Сибари или шибари.

Вспоминается наша встреча на кухне, когда Ригханы приглашали нашу семью на ужин.

– Это там где связывают, хватают, арестовывают?

– Стейс, в нем нет сексуального подтекста. – Поясняет мужчина, видя, как я загрузилась над значением.

– В сексе ты тоже любишь борьбу?

– Нет, Стейс. В постели я наслаждаюсь своей победой. Трофей с раздвинутыми ногами должен готов принять победителя. А я сполна оттрахаю желаемое. – Груб он. Мое лицо наверняка покраснело после грязных мужских слов.

– Если в иероглифе нет сексуального подтекста, то что в нем есть?

– Татуировка относится к себе. Благодаря ограничениям и борьбе я чувствую себя живым. Ружье около пресса имеет схожее значение.

Какое же?

– Я люблю охотиться, Стейс. – Стискивая мои запястья в своих, шепчет Кайд, нагибая меня над столом.

– Ты охотишься на людей?

– Если желаемое – это человек, то да.

– И эти два месяца ты охотился на меня? – проясняю детали.

– Дольше. – С легкостью выдыхает он. – Намного дольше, чем ты можешь вообразить.

Ригхан отпускает меня, но только для того, чтобы повернуть, схватить за затылок и шею. Благодаря его хватке я не теряю равновесие.

– Я знаю тебя с детства. Мечтаю о тебе со школы. – Предупреждающе говорит Кайден.

Прикусываю губу, пытаясь скрыть безумие, зарождающееся по всему телу. Истерический смех просится на волю, но я затыкаю его:

– Ты шутишь!

Рука Ригхана скользит по ложбинке между грудей, приподнимая короткий топ, в котором я спала, и останавливается на животе.

– Нет. Никаких шуток, Стейс Рейвен. Я помню каждый момент жизни, связанный с тобой.

Я оборачиваюсь к нему, по-прежнему не веря в сказанное.

– Хочешь назову самые яркие? – Его ладони берут мои под опеку. – Ты держала в руках подсолнухи в день похорон своей матери. Ярко-желтые, цвет сумасшествия. Твоя мама очень любила их. – Сердце бьется учащенно, когда Ригхан попадает в точку. – Думаю, ей не понравилось бы видеть свою дочь в том состоянии.

На глаза наворачиваются слезы. Я вспоминаю похороны с содроганием.

Сентябрьский день. Такой обжигающе-теплый воздух, что противоречиво для осенней погоды. Запах отмирающих листьев преследовал повсюду. Очень много людей пришли поглазеть на нашу с отцом утрату. Они с таким сожалением смотрели в мои заплаканные глаза, что ежесекундно мне хотелось закричать: «Убирайтесь отсюда, чертовы уроды»!

Я злилась на весь мир. На Бога, который плюнул и рассмеялся в ответ на мои молитвы. Я стояла на коленях и просила о пощаде в соседней комнате, пока отец склонялся над матерью, лежавшей на кровати без сознания. Как он мог забрать ее у меня, разрушитель судеб?!

До сих пор не понимаю, как не сошла с ума и смогла пережить утрату самого близкого