Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

В тот же день низложенный император Чанша-ван временно поселился в зале Юннянь.

Через три дня после того, как Цзыдань взошел на трон, Сяо Ци подал в отставку с поста регента. Все министры опустились перед залом Чэнтянь на колени и молили его аннулировать обнародованное распоряжение. Сяо Ци отказывался. Прошение он передал императору лично в руки, но тот ничего не сказал. Так этот вопрос и остался в подвешенном состоянии. Поначалу все думали, что Сяо Ци остался у власти, просто решил уединиться и начать скромную жизнь. Однако канцлеры по-прежнему обо всем ему докладывали, ядро правительства осталось неизменным, и незримые нити переплетались, слившись в единый шнур в руках Сяо Ци.

В начале весны на плакучих ивах зазеленела листва.

За окнами щебетали иволги. Я медленно открыла глаза, но не спешила вставать с постели. Так я и не заметила, как наступил полдень. Поскольку Цзин-эр больше не был императором, мне не требовалось вставать каждое утро так рано, чтобы отвезти его во дворец. Наконец я почувствовала свежий глоток свободы.

– А-Юэ!

Я позвала ее дважды, но никто не откликнулся. Странно. Нахмурившись, я одернула тонкую шторку и босиком вышла из своей комнаты. С каждым весенним днем становилось только теплее, поэтому я могла ходить даже в тонком платье. Сквозь шторы я почувствовала дуновение прохладного ветерка, который нес за собой свежий аромат травы. Распахнув створки окна, я высунулась, желая полной грудью вдохнуть аромат садовых цветов. Вдруг кто-то сжал мою талию и обнял меня со спины. Не успев и звука издать, я упала в родные, теплые объятия.

Улыбнувшись, я доверчиво прижалась к груди мужа, не оглядываясь.

– Не стоит выходить на улицу в таком тонком платье, простудишься еще.

Он крепче прижал меня к себе.

– Сегодня тепло, да и ты так хорошо меня кормишь. Тебе не кажется, что я поправилась?

Вырвавшись из горячих объятий, я с улыбкой обернулась. Вот только, сама того не заметив, я вдруг споткнулась обо что-то и, вскрикнув, рухнула снова в его руки.

Сяо Ци засмеялся, поднял меня на руки и понес на кровать.

Я робко улыбнулась.

– Я правда набрала вес.

– Ну поправилась немного, ничего. – Он не сдержался и рассмеялся. – Когда я держу тебя на руках, ты не тяжелее кошки.

Я отбросила его руку, которая уже полезла под мою одежду.

– Ван-е теперь свободен и потому смеет искать удовольствий в женской спальне средь бела дня?

Он кивнул со всей серьезностью на лице.

– Верно. Я теперь бездельник, и мне только и остается, что погрязнуть в наслаждениях.

Я улыбнулась и снова попыталась оттолкнуть его, как вдруг ухо мое опалило его горячее дыхание – он вцепился зубами в мочку уха. Тело мое тут же обмякло в его руках. Но не успела я сделать хотя бы глоток воздуха, как он впился в мои губы жарким долгим поцелуем… Я лежала у него на груди, и его теплое дыхание ласкало мою шею.

Он вздохнул и сказал:

– Ты должна лучше заботиться о себе, как следует поправить здоровье, чтобы ты могла родить нашего ребенка.

Для влюбленной по уши женщины эти слова были подобны ведру ледяной воды. Я закрыла глаза, позволяя ласкать мою щеку, касаться губами моего лба. В какой-то момент он отпрянул, почувствовав от кончиков моих пальцев холодок.

Сяо Ци взял мою холодную руку, накинул на мои плечи теплое одеяло и закутал меня.

– Почему у тебя такие холодные руки?

Я, ничего не ответив, опустила голову, лишь бы он не увидел вину в моих глазах. Сердце мое окутал мрак.

Днем Сяо Ци пригласили во дворец.

Когда он ушел, я поняла, что мне нечем заняться. Я позвала А-Юэ, и мы отправились в сад срезать цветы и цветущие ветви. Оказалось, я правда простудилась – через какое-то время у меня начала болеть голова. А-Юэ сопроводила меня обратно в комнату и позвала лекаря, чтобы проверить мой пульс.

Откинувшись на подушки, вскоре я заснула. Я видела сон, в котором путь мне преграждали густые вьюны и зазубренные камни причудливой формы. Я шла вперед, пытаясь найти выход, но оказалось, что я топталась на одном месте. Вдруг что-то начало обвиваться вокруг моих ног… Я услышала собственный крик и резко проснулась.

Ко мне подбежала А-Юэ и поспешно утерла пот с моего лица шелковым платком.

– Ванфэй, что случилось?

Я ничего не ответила – моя спина покрылась холодным потом.

Как раз прибыл лекарь. Послушав пульс, он сказал, что я пострадала от ветра и холода, но мне ничего не угрожает. Также он отметил, что по моему пульсу у меня заметно улучшился поток Ци в крови [90].

Я тихо спросила:

– Столько лет я занимаюсь своим здоровьем – теперь я смогу выносить ребенка?

– Ну… – Лекарь призадумался. – Если ванфэй будет продолжать заниматься своим здоровьем, вполне возможно, что полностью поправится. Но не стоит переутомляться. Даже после полного выздоровления выносить и взрастить ребенка будет по-прежнему непросто.

Сердце мое радовалось услышанному, но виду я не подавала. Я отослала лекаря и велела пока ничего не говорить ван-е.

Недавно назначенный главой императорской лечебницы помощник Ши – южанин. Он много путешествовал и обладал уникальными знаниями. Он велел мне каждый день принимать лечебные ванны – утром и вечером, чтобы нормализовать кровообращение и укрепить жизненные силы. Прием ванн я стала сопровождать иглоукалыванием. Поначалу Сяо Ци все это очень не понравилось, но я настояла. Через несколько дней он обратил внимание на мое румяное лицо и успокоился, позволив продолжать процедуры и принимать лекарство.

Последние полгода я чудом не подхватывала простуду, и императорский лекарь сказал, что я постепенно иду на поправку. Я попыталась убедить Сяо Ци, что в приеме лекарств больше нет необходимости, но он твердо отказал, отметив, что пока рисковать не стоит.

Однако императорский лекарь также сказал, что я уже много лет принимаю лекарство и он боится, что после того, как я перестану его пить, вероятность зачать ребенка не возрастет. После его слов проблеск надежды, который искрился передо мной, снова исчез. День за днем, год за годом… я уже привыкла к постоянным разочарованиям.

Только в тот самый момент, когда я решила действовать и не сдаваться, у меня не было даже шанса попробовать зачать ребенка. Поэтому я и опустила руки.

На третий месяц весны начали проклевываться первые почки и ростки.

Гуанлу У Цзюань прибыл в столицу за своей невестой, и Сюаньнин-цзюнчжу вышла замуж. Брак между богатейшими семьями произвел фурор во всей столице –