Красная шапочка для босса - Алёна Амурская

теснятся в моей груди под суматошное биение сердца. Я барахтаюсь в сладком смятении и тону, тону, тону... потому что ощущений слишком много!

Вся трепещу в сильных мужских руках и ошалело чувствую...

...ритм его языка, жарко и ритмично проникающего в мой рот...

О-ох, какой же он... напористый!

...мощь тренированного жесткого пресса, полирующего мое тело короткими вдавливающими движениями...

...клещи его рук, сжимающих мои ягодицы и-и-и...

Он на мне синяки оставит...

И пусть! Только бы не останавливался! Только бы не... о-о... Боже!

... внушительный стояк, вклинившийся между бедер.

Он такой твердый, что это остро чувствуется даже сквозь преграду нашей одежды. Наверное там у него ширинка колом стоит... и таранит меня пока только одним своим наличием.

Такой бешеный, это сводит с ума...

Внезапно он отрывается от моих истерзанных губ и утыкается колючим подбородком в чувствительный изгиб моей шеи. Дышит тяжело, обжигающе... но из рук не выпускает.

В голове у меня немного проясняется, но почему-то вместо трезвого и разумного побуждения вырваться поверх всех мыслей распускается одна-единственная.

Сегодня вечером Волчарин мог погибнуть.

А значит, я могла никогда... никогда в жизни не узнать, каково это - быть с ним вот таким, страстным, искренним и эмоциональным. Господи, это было бы действительно невыносимо больно!

Сожалеть о несбыточном...

Нет, нет, нет. Не хочу об этом думать! Потому что в свете таких размышлений для меня уже совсем неважно, что он потом опять холодно заявит, что действовал на каких-то там основных инстинктах... а для серьезных отношений я недостаточно хороша...

Но мысль никак не уходит.

Волчарин... Максим... мог погибнуть. Исчезнуть из моей жизни навсегда. Раствориться во времени и пространстве, оставив в моем сердце только горькие сожаления да боль потери... и глубоко несчастную, бессильную любовь к его незабываемому холодному образу.

Эта ужасная перспектива вызывает дрожь тихого внутреннего отчаяния.

- Марина... - шепчет мне в шею Волчарин. - Девочка... самая сладкая...

Он болезненно прикусывает там мою нежную кожу и слегка втягивает сквозь зубы. Я замираю в его объятиях настороженным зверьком и только в следующую секунду понимаю, что он делает. Ставит на мне засос - современный аналог клейма.

По сути - свою личную отметину.

...а потом крепче вжимает меня своим телом в ствол дерева... и медленно, скользнув одной рукой вверх через мою каким-то чудом расстегнувшуюся одежду, накрывает большой ладонью полушарие моей груди.

Вся серьезность и неотвратимость происходящего бьет меня по нервам, словно удар электротоком.

Кажется, он действительно собрался взять и... трахнуть меня прямо здесь и сейчас. В лесу!..

У него точно сотрясение мозга.

- Я хочу тебя... - откровенно и жарко шепчет он, не переставая бесстыдно-ритмично вжимать меня всем телом в ствол дерева.

От каждого его движения спина остро ощущает шершавую неровность старой еловой коры сквозь ткань плаща. Я инстинктивно выгибаюсь, цепляясь за шею Волчарина, чтобы избавиться от болезненного ощущения, и он ошибочно воспринимает мой порыв как поощрение.

- Никогда никого так сильно не хотел... Марина... ну же... скажи, что тоже меня хочешь...

Его рука хозяйски-любовно обводит всей пятерней мою грудь и вдруг стремительно ныряет вниз, пробираясь всë дальше и дальше через хлипкую защиту одежды.

...а затем властно ложится на низ живота поверх моих простых хлопковых трусиков.

Я непроизвольно ахаю:

- Максим Романович!

- Максим, - поправляет он на выдохе, жарко покусывая мою шею, и его пальцы начинают умело наглаживать чувствительное местечко между ног прямо через трусики. - Я же сказал... зови меня по имени, Марин...

- Максим, ты не... - я судорожно пытаюсь сомкнуть ноги, но мое тело слишком плотно пришпилено к дереву. - Это не... о-о... Боже...

Яркие, безумно сладкие судороги прошивают меня словно крохотными электрическими разрядами, заставляя терять разум. Волчарин играет на мне виртуозно и властно, как пианист экстра-класса, и его пальцы творят между моих ног что-то совершенно невообразимое... играют и играют лихо закрученную мелодию под грохот пульса в ушах и звездные всполохи перед моими полузакрытыми глазами...

Я уже ничего не соображаю. Тихо постанываю, извиваясь в его руках, и упиваюсь самыми сладостными ощущениями, какие когда-либо испытывала в своей жизни.

Настоящая симфония страсти...

И она прекрасна.

Когда способность внятно мыслить возвращается ко мне, Волчарин уже дергает молнию застежки на моем поясе, чтобы получить наконец доступ к сокровенному безо всяких преград.

Я беспомощно хватаю его за руки, пытаясь остановить.

- Максим, нет! Я... я не могу... пожалуйста, не надо...

- Почему нет?.. - он дышит тяжело, как спринтер на длинной дистанции, а кол в его ширинке по моим ощущениям уже приобрел размеры устрашающих масштабов. - Ты тоже хочешь меня. Это из-за моего правила? Выброси его из головы, оно аннулировано.

- Не совсем, - честно отвечаю я, переводя дыхание. Изо всех сил стараюсь не обращать внимания, как сильно он напирает на меня между ног своей эрекцией. - Просто... понимаешь, я еще никогда не занималась этим.

Он застывает. Потом, после короткой паузы, неестественно ровным голосом уточняет:

- Ты - девственница?

- Да, - напряженно киваю я.

И чувствую, как он моментально отступает прочь, оставив меня стоять на дрожащих ногах возле дерева в полном смятении... и в безумном смущении от того, что между нами только что произошло.