Обманный бросок - Лиз Томфорд

– Лейси, да? – спрашивает Кеннеди, когда мы снова остаемся вдвоем на переполненном танцполе.

– А что с ней?

– Это та брюнетка, которая приставала к тебе, пока ты сидел на диване?

На моих губах появляется понимающая улыбка, но Кеннеди этого не видит: мы оба смотрим на сцену.

– Я не смог определить цвет ее волос, но зато заметил, что ты, женушка, за мной наблюдаешь.

– Я случайно взглянула на вас в тот момент, вот и все. Она милая.

– Но не такая, как ты.

Кеннеди закатывает глаза, но все равно опускает голову мне на грудь.

В клубе темно. Под эту музыку невозможно не двигаться. Я слегка покачиваю бедрами, и Кеннеди – вместе со мной. Ее голова у меня на груди, а рука – на моем предплечье.

Пока звучит музыка, я прижимаюсь губами к ее волосам, и ее тело тает в моих руках.

Когда Кенни готовится и планирует, она не может отключить голову и тщательно обдумывает каждую мелочь. Но сейчас, когда она расслаблена, это получается у нее само собой.

Мы продолжаем раскачиваться, и мои руки скользят по ее талии, мизинец задевает пояс кожаных брюк, а большой палец – кружевную ткань бюстгальтера.

Кеннеди вздрагивает, прижимаясь ко мне.

– Скажи, чтобы я остановился.

Она качает головой, ее тело полностью опускается в колыбель моих рук.

Я провожу рукой по ее животу, обхватываю за талию и прижимаю к себе.

Кеннеди стоит, опустив одну руку, а другой стискивая мое предплечье, как будто понятия не имеет, что делать дальше.

– Делай то, что тебе нравится, – шепчу я.

Кеннеди проводит рукой по моему предплечью, ее ладонь находит тыльную сторону моей, и наши пальцы переплетаются, пока я прижимаю ее к себе.

– М-м-м, мне это чертовски нравится.

– Да? – спрашивает она.

Другой рукой я тоже обнимаю ее за талию, губами касаясь мочки ее уха и продолжая танцевать. Уже более уверенно Кеннеди поднимает руку, мысленно прикидывая, что бы она хотела сделать, но вместо этого скованным и неловким движением опускает ее назад на бедро.

– Я нырнула в свои мысли, – признается она.

Я быстро оглядываю пространство. Из-за толпы и темноты я почти ничего не вижу, но нахожу в глубине зала пустующий уголок.

– Пойдем со мной.

Держа за руки, я веду ее в темный угол. Там обнаруживается барный стул, и я сажусь, притягивая Кеннеди к себе так, чтобы она стояла между моих ног. Так наши взгляды оказываются почти на одном уровне. Я смотрю на нее в упор и говорю:

– Трогай меня, как хочешь.

Ее брови приподнимаются, глаза блестят, и я не знаю, из-за чего: возможно, она смущена.

На нас никто не смотрит, все повернулись спиной, слушая музыкантов, выступающих на сцене.

Кеннеди разглядывает меня, пытаясь понять, с чего лучше начать.

– Кен, не задумывайся.

Она поднимает руки, но тут же со шлепком опускает их мне на колени.

– Не смейся надо мной!

– Я смеюсь не над тобой, детка. – Убирая волосы с ее лица, я заправляю их за уши. – Но мне кажется забавным, насколько ты погружена в свои мысли, пока я мечтаю о прикосновениях, точно зная: все, что ты сделаешь, мне понравится.

Ее карие глаза смотрят на меня сквозь ресницы.

– Правда?

– Обещаю. Воспринимай это как часть игры. – Делая движение первым, я позволяю своим рукам найти внешнюю сторону ее бедер, притягиваю ее ближе. – Подыграй мне.

Кеннеди прижимается, ее ладони движутся вверх по моим ногам, большие пальцы скользят по внутреннему шву брюк.

Я хотел бы сказать, что все под контролем. Мол, ко мне прикасалось достаточно женщин, и я могу справиться с тем, что в эту секунду пальцы моей жены прокладывают дорожку прямо к члену. Однако я солгу, если скажу, что сейчас спокоен или собран.

– Все в порядке? – спрашивает она. Ее руки скользят по верхней части моих бедер.

– Более чем, – заверяю я напряженным голосом.

Кенни наблюдает, как ее руки блуждают по моим бедрам, и, клянусь богом, я знаю: даже в темноте она видит, что я наполовину возбужден и чертовски ее хочу.

Вот почему я не спал с ней в одной постели: она невинно прикоснулась, и у меня возникла эрекция.

Ладони Кеннеди скользят вверх по моим ногам. Мои пальцы впиваются в ее бедра изо всех сил. Но, оказавшись всего в пяти сантиметрах от той части моего тела, которая сейчас больше всего нуждается во внимании, она убирает руки.

Кеннеди переходит к моим предплечьям, двигаясь тем же путем вверх, легкие снова наполняются кислородом. Она останавливается на сгибе локтя и спрашивает:

– Ты можешь ее снять? – имея в виду куртку.

– Ты сама можешь снять ее с меня.

Она пытается скрыть улыбку, прикусывая нижнюю губу. И, черт меня побери, как же я хочу ее поцеловать! Я жажду еще одного поцелуя – настоящего.

Руки Кеннеди прижимаются к моей рубашке. Ее ладони скользят вверх по моей груди, пока пальцы не ныряют под куртку, сбрасывая ее с плеч. Она тянется ко мне, прижимаясь всем телом, и я помогаю ей, раскинув руки, позволяя куртке упасть.

Кенни не двигается, а наши одинаково сильно бьющиеся сердца находятся всего в нескольких сантиметрах друг от друга.

И снова я жду ее. Кеннеди наблюдает. Ее глаза исследуют мое тело. Темнота помогает ей. Укромный уголок и мелодичная музыка – тоже.

Руки Кенни находят мою грудь, скользят по плечам и затылку, и наконец она бросается в мои объятия, прижимаясь щекой к моей.

Наклонившись, я целую ее в плечо, затем прикасаюсь губами к нежной коже шеи, обнимаю ее за талию и соблазнительно поглаживаю кончиками пальцев ткань ее брюк чуть выше ягодиц.

– Все по-прежнему в порядке? – шепчу я.

Кеннеди прижимается сильнее и кивает:

– Мне нравится к тебе прикасаться.

– Да? – Я опускаю руки чуть ниже.

– И мне хочется, чтобы ты тоже прикоснулся ко мне, Исайя.

Черт побери!

Мои губы играют с мочкой ее уха. Я опускаю руки и позволяю им скользить по ее ягодицам, сжимая и поглаживая.

Она что-то бормочет, крепче обхватывая меня руками.

– Тебе это нравится, Кен? – Я снова стискиваю ее.

Ее дыхание прерывистое, тело извивается подо мной.

– Да.

Мы могли бы обвинить музыку в том, что наши тела прижимаются друг к другу, но знаем, что даже в мертвой тишине делали бы то же самое.

Продолжая сжимать ее в объятиях, рукой я спускаюсь к впадинке, где ягодицы переходят в бедра, и провожу по ней подушечками пальцев.