Трудно удержать - Кристи Бромберг

виду то, что сказал о женах. Я просто пошутил, – Финн раздраженно выдыхает, потому что видит, что его слова не помогли мне расслабиться. – Тебе же платят за то, чтобы стоять там. Хочешь с этим поспорить?

– Да, я предпочел бы вернуться домой и готовиться к следующему сезону со своим тренером. Вопрос не в деньгах, а в том, почему ты подтолкнул меня приехать сюда.

– Ни к чему я тебя не подталкивал. Ерунда полнейшая. Я лишь направил. А ты согласился. Конец истории.

– Возникает ощущение, что это грязное дельце, – вскидываю я руки.

– Насколько грязной является сумма в сто миллионов долларов? – вскинув брови, Финн смотрит мне в глаза, пока водит пальцем по ободку стакана. – Потому что именно это ты и можешь получить. Долгосрочный контракт. Премии. Сделки с различными марками. Они хотят тебя, очень сильно.

Вот оно: поле, обещание. Причина, по которой Финн Сандерсон приехал в Лос-Анджелес, хотя никогда раньше не наносил визитов… Если только Леннокс права, и он боится, что я сменю агентство.

А разговоры о многомиллионном контракте именно то, что сделал бы агент, чтобы убедить своего клиента остаться.

– Ничего не скажешь? – спрашивает Финн.

– Это большая сумма, – киваю я. – Ты подбрасываешь приманку, чтобы посмотреть, клюну ли я, или сообщаешь то, что я и так должен знать?

– Ты сказал, что тебе нравится солнечная Калифорния.

– Они уже сделали предложения или просто бросают слова на ветер? – уточняю я, одновременно желая и не хотя услышать ответ. Сумма действительно баснословная. Столько же хранится на моем банковском счету: больше, чем любой мог бы потратить, но все же… Я отказываюсь от этой идеи.

Это то же самое, что продать каждую частичку себя ради того, во что я не верю.

– Цифры обсуждаются, комментарии делаются. Я просто хочу держать тебя в курсе дела, чтобы ты успел решить, хочешь этого или нет.

Нет.

– Ты с самого начала это запланировал, Финн? Заранее договорился с Кэнноном, чтобы при следующей же моей ошибке уговорить меня принять предложение?

– Ты очень востребованный футболист. Неважно, из-за случившегося или нет, но о тебе говорят. Разве ВЛПС не может хотеть сотрудничать с тобой просто из-за того, кто ты есть?

Нет. У меня голова идет кругом. Чувствую себя так, словно меня насильно втянули в это. Черт, неужели все было подстроено? Рори и Эсме? Фотограф? Все это? Стало ли произошедшее способом связать меня по рукам и ногам? Я совсем не доверял Кэннону, но Финн…

Мог ли он провернуть такое?

Что за черт?

– Ты спешишь с выводами, – примирительно поднимает руки Финн. – Это видно по твоей позе. Успокойся, мужик. Ничего не было спланировано. Случившийся беспорядок, возможно, подарил тебе возможность для дальнейшего развития карьеры.

– Развитием карьеры можно было бы считать победу на чемпионате мира. Получение «Золотой бутсы». Несколько чемпионатов Премьер-лиги за плечами. А не приезжать туда, где футбол вот уже несколько десятилетий пытается подняться, но все продолжает падать.

– Это способ сделать себе имя в совершенно другом месте.

– Спасибо, но мне нравится, когда мое имя ассоциируется с футбольным клубом Ливерпуля. – На мгновение я замираю, прежде чем снова взглянуть на Финна. – Это единственный клуб, где я когда-либо играл, и мне хотелось бы, чтобы так и оставалось. У меня еще есть порох в пороховницах.

– Раш, – мое имя – разочарованный вздох, – никто и не говорил, что ты выдохся.

И все же, если останусь играть в Штатах, все будет выглядеть именно так.

– Не стоит сразу отказываться. Это прекрасная возможность.

– Конечно, только вот для тебя или для меня? Потому что любая возможность получить десять процентов от ста миллионов определенно вызывает у тебя интерес.

– А теперь ты ведешь себя как придурок.

Я небрежно пожимаю плечами, потому что он прав. Да, я веду себя как придурок, но имею на это полное право, потому что на кону стоит моя жизнь.

– Есть ли какие-то новости из клуба? – спрашиваю я. Только это меня и волнует, потому что чем дольше я остаюсь здесь – не считая возможности каждое утро лицезреть Леннокс и ее длинные ноги, – тем больше скучаю по дому. По серому небу и мощенным булыжником улицам. По зеленому газону «Энфилда» и по тому, как парни подтрунивают друг над другом в раздевалке. По своей кровати и по чаю, а не этой слабой ерунде, что подают в Штатах. По настоящему пиву в пабах, куда ты ходишь потусоваться с приятелями, а не по тому, что подают в шикарных барах Лос-Анджелеса, куда приходишь, чтобы тебя заметили. – Трансферное окно закроется в следующем месяце, а я не хочу, чтобы меня переводили.

– Менеджеры все еще не приняли решение.

– Ты знаешь об этом, потому что беседовал с ними лично или потому что секретарша Милли, прежде чем повесить трубку, сказала: «Мы позвоним вам, как только появятся новости»?

– Почему у тебя такое плохое настроение? Что не так? Я увел тебя от безумной прессы и той драмы, что разыгралась в клубе. Теперь ты здесь, – указывает Финн на солнечное небо и пляж, что виднеется слева от нас. – Ты что, серьезно собираешься жаловаться на то, что оказался в Лос-Анджелесе?

– Нет, я жалуюсь на то, что мой агент пытается убедить меня в какой-то ерунде.

– Чтоб ты знал, я говорил с Патриком. Даже несколько раз. Доволен?

– И?

– Они пытаются понять, как капитан их команды будет играть с тем, кого собирались назначить вице-капитаном, – указывает он на меня пальцем. – Без того, чтобы не наброситься на него посреди матча.

– Я же говорил, что не делал этого, Финн.

– А я сказал, что мужчина на фото слишком похож на тебя, так что, если у тебя нет других доказательств, которые я мог бы представить команде, в сложившейся ситуации злодеем остаешься ты.

– Черт.

– Ты ошибся – по-крупному, – а менеджеру не нужен проблемный ребенок, портящий отношения между игроками.

И вот он снова завел эту пластинку.

– Ты же мой агент. Разве ты не должен сказать, что изо всех сил пытаешься вернуть меня туда, где мне и место, потому что знаешь правду?

– Я пытаюсь.

– Что-то непохоже, – смотрю я на него. – Ты уверял, что буря утихнет.

Как и Арчибальд. И, несмотря на его безразличное отношение, когда он попросил принять удар на себя, Арчибальд все же звонит или пишет каждые несколько дней, чтобы убедиться, что я придерживаюсь плана. Чтобы напомнить мне, что считает меня своим сыном, которого принял в семью, кормил, воспитывал, забирал на каникулы…

Но в то же время он – отец, который позволил другому сыну самому