Лёд и карамель - Анфиса Ширшова

теперь меня начали посещать довольно опасные фантазии, о том, как мы с Энн переедем сюда, купим небольшой дом поблизости, Лео окончательно привыкнет ко мне, а если нам с Аней нужно будет куда-то уехать, мы сможем оставить его моим родителям.

Внутри все замирало от этих мыслей, как от предвкушения, так и от страха. Я знал, что Аня планировала вернуться в Россию после окончания колледжа, но что она думала об этом сейчас? Любила ли она меня так сильно, чтобы оставить свои планы и остаться со мной? И моим ребенком… Нужно ли ей это? Ведь дети время от времени болеют, капризничают, с ними надо заниматься, уделять время. Ей всего двадцать один, она, вероятно, даже и не думала о детях. И тут я… Со своими фантазиями о счастливой семье. А ведь мы приехали в Ревелсток только вчера.

Внезапно грудь будто пронзило тонкой иглой. Словно предчувствие или опасение. Что, если для нее все это слишком? Что, если она испугается? И мне даже упрекнуть ее будет не в чем, она имеет на это право.

Но Аня как обычно искренне улыбнулась мне, вернувшись из ванной. Волосы влажные, на лице ни грамма косметики, и это очень шло ей. Настоящая, красивая, живая… Ровная светлая кожа, розовые губы – мой личный наркотик – и волшебные глаза, которые и вынесли мне приговор. Именно они первыми покорили мое сердце, украв покой. От их взгляда на душе становилось тепло. Карамель…

После завтрака я немного помог отцу в конюшне, пытался что-то спрашивать у Итона, но он отвечал совсем уж односложно, и я бросил это дело. Мы не то чтобы не ладили, просто он вообще мало что говорил кому бы то ни было. Иногда в детстве мы играли в шашки или морской бой, вместе занимались бегом, я научил его кататься на скейте. Брат обычно проводил время с отцом, не имея друзей. Я был полной его противоположностью: тусовки, компании, спортивные секции, соревнования, флирт с девушками. Честно говоря, знать что-либо о его личной жизни, и была ли она когда-то вообще, я ничего не хотел. Итон вроде бы выглядел вполне смазливым парнем, но его психическое состояние оставляло желать лучшего. То ли он и правда чертовски нелюдимый, то ли с его головой все же большие проблемы. Мама считала, что это просто такой характер, однако я все же сомневался, что дело было только в этом.

Но сегодня за рождественским ужином Итон пялился на мою девушку. Я не мог ошибиться. Он глаз с нее не сводил. А если она вдруг вскользь поворачивалась к нему, брат тут же опускал взгляд в тарелку. Я глазам поверить не мог! Мелькнула мысль, что ему и правда нужно как следует приглядеться к ней, чтобы привыкнуть и не вести себя, как придурок, рядом с Энн, но отчего-то я и сам себе не верил.

К ужину Аня вышла в легком белом платье до колен с небольшим вырезом, открывающим вид на ложбинку между небольших, но упругих грудей. Она чуть подкрасила глаза и губы, на ее щеках я заметил легкий румянец. Я еще не встречал девушки красивее и элегантнее.

Вскоре выяснилось, что не только я заметил странные взгляды Итона. Мама задумчиво наблюдала за ним, пока мы пили чай и то и дело косилась на Аню. Она в это время рассматривала картинки в книжке вместе с Лео, называла животных сначала по-английски, а затем дублировала на русском языке. Сын был в восторге, смеялся и пытался повторить непривычные слова. Отец тоже участвовал, и Аня даже похвалила его произношение. Я вдруг поймал себя на том, что широко улыбаюсь, наблюдая за ними.

Но мысли о необычном интересе брата к Энн вернули меня с небес на землю. Дерьмово, но я невольно думал о том, что творилось в его голове, когда он так откровенно ее разглядывал. Представлял ли он…

Меня аж передернуло от собственных мыслей, а по рукам пробежали колючие мурашки. Я тряхнул головой и нечеловеческим усилием воли заставил себя не думать об этом. Аня моя, а все остальное не имело значения. Итон был и оставался безобидным парнем, и сейчас лишь это было важно. Вреда Ане он точно никогда не причинит.

***

АНЯ

Квилл милостиво разрешил мне уехать на пять дней, и вот уже прошло два, включая и Рождество. Мы отметили его вполне спокойно, но очень тепло. Остин остался в восторге от моего подарка – изображения крошечной фигурки райдера на ледяной трассе в горах. Я видела искреннее счастье в его глазах, когда он открыл подарок и широко улыбнулся, прижимая картину к груди. Как и Колтон, Ос не сразу поверил, что я нарисовала ее сама.

А затем он вручил мне небольшую коробочку, в которой я обнаружила короткую серебряную цепочку и золотой кулон в виде солнца. Выбор Остина попал в самое сердце, ведь я очень любила украшения, и он, должно быть, это заметил. Сочетание серебра и золота на удивление казалось идеальным. Я тут же надела украшение на шею и больше не снимала.

Остин говорил правду – у него замечательная семья. Лео, казалось, уже привык к нашему присутствию, а вот Итон был скован, и мне от этого стало не по себе. Я успокаивала себя лишь тем, что скоро уеду, и он останется в привычной обстановке, с привычными людьми.

Однако следующим утром, когда я любовалась лошадьми семьи Трент, Итон вдруг подошел ко мне. Совсем неслышно. И я сильно испугалась, когда обнаружила его за своей спиной. Он молча смотрел мне в глаза, а потом вдруг спросил:

– Хочешь прокатиться?

– О… Не знаю, Итон. Не уверена. Мне нравятся лошади, но я редко ездила верхом.

Я старалась говорить спокойно и негромко, чтобы не вогнать его в панику. А то, что он волнуется, было заметно невооруженным взглядом. Итон сжимал в руках черенок от лопаты так сильно, что побелели пальцы. Я невольно сделала крошечный шаг назад.

– Ничего. Я буду рядом.

И вот мы уже едем верхом неподалеку друг от друга, направляясь в сторону березовой рощи. Итон молчал, я тоже, но почему-то я не ощущала неловкости от этого молчания. Когда знаешь, что человек не очень-то любит болтать, а находится внутри своего мира, становится необъяснимо легко и совсем не хочется нарушать его покой.

Мы сделали небольшой крюк и